Георгий Русафов - Ваклин и его верный конь

— Слышно только, как правитель хохочет, радуется, что нас обманул, — сказал он.

— Пускай смеется, может, потом и поплакать придется, — махнул рукой Непоседа. — А ну-ка, послушай, что говорят в другой стороне. Наверное, красавица не у отца в доме.

Длинноухий послушно повернул голову. Через минуту глаза у него весело заблестели:

— Вроде бы нашел я ее, братья! — И он принялся повторять, о чем говорили где-то далеко судья и капризная красавица: — «В таком укромном месте ты меня спрятал, — а на душе у меня все равно не спокойно. Все мне кажется, что найдут меня оборванцы и на глазах всего города к отцу отведут. А тогда… Ах, такого позора мне не пережить! Стать женой лапотника!..» А мужской голос — эге, да ведь это голос судьи, что подучил ее булавку воткнуть в одежду нашего Ивана Крылатого! — и говорит: «Успокойся, ненаглядная красавица! Этому не бывать. Во-первых, эти оборванцы — из чужих земель, они даже не знают, что в нашей стране есть Скалище. Во-вторых, даже если они сюда и доберутся, как им узнать, под какой скалой мы укрылись, если их тут без счета и все похожи одна на другую, как две капли воды! И потом, даже если нас и найдут, я знаю такое средство, что тут же превращу и тебя, и себя в зверей. Пускай тогда ищут ветра в поле!» А красавица и говорит…

— Хватит, побратим, — перебил его Непоседа. — Пригодились нам твои уши — мы узнали все, что надо! А теперь, братья, надо разведать, что это за Скалище, куда сбежали судья и правителева дочка!

Видят побратимы — идет через поле древний старик.

Побежал к нему Непоседа и спрашивает:

— Дедушка, есть ли в вашем краю такое место — Скалище?

— Есть, сынок, такое место, да только далеко оно отсюда. Надо пересечь вон те горы и идти дальше, все прямо да прямо, а затем перебраться еще через одни горы. И там, у подножия третьих гор, увидите Скалище. Узнать эго место легко — кроме белых камней, ничего там нет, ни водицы, ни травицы!

Непоседа поблагодарил старика и вернулся к побратимам. Не теряя времени, славная дружина отправилась в дорогу, к горам, которые синели вдалеке, преграждая путь к Скалищу…

Шли да шли побратимы, пересекли первые горы, взобрались на перевал вторых гор. И тут увидели внизу, в долине, что отделяла их от третьих гор, чудную картину. Куда ни посмотришь, всюду торчали огромные белые, камни, словно вбитые в землю. Сверху было похоже, будто белые коровы разбрелись по долине. Стал Непоседа их считать и насчитал ровно триста тридцать три скалы. И все они были похожи одна на другую, будто их отливал один мастер в медной форме.

Растерялся тут паренек.

Как среди скал-близнецов найти ту, под которой укрылись судья и дочь правителя? Если землю копать да скалы вытаскивать одну за другой, шестерым побратимам понадобится не меньше трехсот тридцати трех дней. Разве станут быстроногая красавица и ее лукавый наставник сидеть столько времени сложа руки! Кто знает, что они за это время придумают и куда спрячутся! Вот и впрямь — ищи потом ветра в поле!

Но. пока паренек размышлял, что делать да как быть, Иван Силач из Носильщиково быстро спустился в чудную долину. И не успел Непоседа понять, в чем дело, как он принялся за работу: ухватится за скалу, как дернет — и вытащит ее, словно морковку. И пока остальные побратимы спустились к нему, Иван Силач успел вытащить тридцать три скалы. Но ни под одной из них не было судьи с коварной красавицей. Только когда он вырвал из земли девяносто девятую скалу, глазам побратимов открылась удивительная картина…

Под скалой находилась просторная пещера, вся залитая ослепительным светом. Всмотрелись побратимы и увидели, что это не простая пещера, а роскошный зал. На стенах его, как ледяные сосульки, висели гирлянды драгоценных камней, излучающие яркий свет. Пол был застлан толстым ковром. А в глубине зала на каменных креслах, крытых бархатом, сидели те, кого побратимы искали, — коварный судья и гордая дочь правителя.

— Братья, вот они, голубчики. Попались, цыплятки? — вскричал Непоседа, широко расставив руки, и двинулся на беглецов, будто и впрямь собрался цыплят ловить.

Но не успел он к ним подойти, как дочь правителя и ее наставник исчезли, будто испарились. Только две белые мышки, прошмыгнув мимо его ног, бросились бежать…

— Иван Крылатый, лови мышей, не то упустишь невесту! — крикнул Непоседа.

Крылатый тотчас пустился вдогонку, и не успели побратимы глазом моргнуть, как он схватил одну мышку, а потом и другую. Первая мышка пропищала человеческим голосом:

— Ой-ой-ой, проклятый лапотник, все мои хрупкие косточки переломал своими лапищами!

И побратимы поняли, что это и есть капризная красавица.

В это время другая мышка, та, которую Крылатый держал в левой руке, выскользнула из его пальцев, и в ту же минуту в безоблачное небо взлетел белый ястреб. Иван Стрелец натянул лук, но не успел он спустить тетиву, как Иван Кузнечный мех толкнул его под руку. В первый раз стрела его прошла мимо цели.

— Зачем ты это сделал? Кого пощадил! Разве ты не понял, что этот ястреб — судья, советчик дочери правителя? — вскипел Иван Стрелец и сжал кулаки, готовый броситься на побратима.

— Я все понял, потому и помешал тебе его убить, — спокойно отвечал Иван Кузнечный мех. — Его ждет другая участь!

Повернулся Иван Кузнечный мех лицом в ту сторону, куда улетел ястреб, и надул свои могучие щеки. Поднялся страшный ветер. Он подхватил птицу, завертел ее в вышине, как перышко. и понес за тридевять земель… А вскоре Иван Длинноухий сообщил побратимам, что он слышит, как коварный судья рыдает в далеком глухом лесу, откуда нет возврата…

Иван Кузнечный мех тут же перестал надувать щеки. Вихрь тотчас утих, а белая мышка в руке Ивана Крылатого затрепетала, пронзительно пискнула и исчезла. Не успели глазом моргнуть шесть побратимов, как перед ними предстала в человеческом образе дочь правителя, белая, как мел, от гнева и стыда.

— Ну-ка, побратимы, давайте скорее отведем красавицу к отцу, — кивнул Непоседа своей дружине. — А то несчастный отец, небось, целую лохань слез наплакал от тоски по любимой дочери. Ведь он ни сном, ни духом не ведает, куда пропало его милое чадо… Эй, Иван Силач, посади-ка красавицу на плечи, как бы она не поранила нежные ноги на каменистых тропах!

Иван Силач из села Носильщиково протянул руку, взял дочь правителя двумя пальцами за пояс, как перышко, поднял к себе на плечи, и побратимы зашагали обратно к городу. По дороге гордая красавица была тише воды, ниже травы. Но когда побратимы вошли в дом правителя, она соскочила с плеч Силача, обняла отца и затрещала без умолку.

— Отдашь меня в жены этому оборванцу, не видеть тебе меня в живых! Так и знай! Повешусь!.. Проткну себе сердце отравленной иглой!.. Утоплюсь… в пропасть брошусь… Живой этим лапотникам не дамся!