Роман Ясюкевич - Ба инь, или Сказки колокольчиков

Страшно было Кану взглянуть в глаза Мон-У, но пересилил себя, поднял голову. Совсем седой стала Мон-У. И сына она не узнала, мимо прошла. Вынул Кан хрустальный сосуд с последним глотком Дождя Забвения, совсем на донышке колыхался туман, утоляющий любую жажду, утишаюший любую боль, протянул сосуд матери. "Мама, это лекарство. Выпей его." Мон-У обернулась и словно искорка промелькнула в ее навсегда погасших глазах. Взяла она сосуд и скрылась в доме. Кан бросился следом. А Мон-У приблизилась к девушке, и поднесла горлышко сосуда к ее губам. Заклубился негустой туман, вырвался наружу, и словно очнулась девушка: сначала одна слезинка показалась в уголке ее глаза, за ней другая. А Мон-У присела рядом и по волосам гладит, что-то шепчет. "Пойдем, пойдем, — потянула тетя Кана прочь из дома, — Пусть вдвоем побудут. Ты мужчина, для тебя слезы — вода, и я тут тоже лишняя."

А когда Кан женился на дочери сапожника Ли, и родился у них первенец, и к тихой радости Мон-У его назвали Моном, Царь Обезьян так хохотал и дрыгал от смеха ногами, что одна шелковая туфля с алмазной застежкой слетела и, разбив окно, упала с облаков на землю. Где ее кто-то и подобрал. Повезло человеку, что и говорить.

Когда нынешний наместник императора в провинции Ши собирался в столицу держать первый в жизни экзамен на должность младшего каллиграфа, отец сказал ему:

- Я много думал, сын, какой совет дать тебе перед дальней дорогой, какой совет будет тебе наиболее полезен. И после долгих размышлений выбрал…

"О, сейчас мой ученый отец станет пересказывать изречения бессмертных!" — с тоской поглядывая на ворота, подумал сын.

-…примерно в половине дня пути от столицы, у моста через Белую реку стоял духан Лао. Надеюсь, старик Лао жив и в его духане по-прежнему готовят самую вкусную рыбу в Подлунной. Обязательно остановись там пообедать — таков мой тебе совет.

Отец с сыном расхохотались и обнялись на прощание.

- Только ночевать у Лао не надо, — нежиданно прибавил отец шопотом.

- Почему?

- Не спрашивай. Просто не ночуй у Лао и все.

Если сказка подобна дороге со всеми ее извивами, спусками и подъемами, то сейчас, мой читатель, мы на развилке.

Поедем налево — и сын в точности выполнит наставления отца: к духану Лао прибудет около полудня, вкусно отобедает рыбой и, не задерживаясь, отправится в столицу. Там он успешно сдаст экзамен, а потом трудолюбием и усердием проложит себе дорогу к посту наместника императора в провинции Ши. В положенный срок он возьмет себе в жены девушку из благородной семьи. В положенный срок у них родится сын, который, повзрослев, решит ехать в столицу держать экзамен на должность, и наместник, вспомнив отца, посоветует ему отведать рыбу в духане Лао у моста через Белую реку и ни в коем случае не останавливаться там на ночь…

А если мы с тобой, читатель, выберем другой путь, то будущий наместник императора в провинции Ши увидит огоньки в окнах духана Лао ненастным вечером и что случится дальше — никто не знает… Так куда поворачиваем?.. О, ты улыбаешься! Да, да, я немного слукавил: если сказка и подобна дороге, то это одна-единственная дорога и все развилки на ней обманные.

Тогда прислушайся, читатель. И сквозь завывания ветра и шум дождя до тебя донесется шорох бамбуковых зарослей на берегу Белой реки, и звук шагов одинокого усталого путника, приближающегося к духану старика Лао. Сам ли это будущий наместник императора в провиции Ши, или его сын, или сын его сына, или, может быть, его отец — я не знаю, да и не так это важно, согласен? Призывно светятся окошки духана, ветер доносит аромат жареной рыбы, путник невольно сглатывает слюну и ускоряет шаг. Давай и мы поспешим следом.

Старик Лао приветливо встречает запоздалого путника, усаживает поближе к огню, вручает пиалу горячего чая.

- Сейчас принесу рыбу, — говорит духанщик, — Я как раз собирался ужинать.

Путник окидывает взглядом комнату. Похоже, он тут единственный посетитель и значит Лао собирается отдать ему свой ужин.

- О, не беспокойтесь, — говорит путник, — Кушайте. Я подожду.

- Никакого беспокойства, — успокаивает его Лао, — Гость в дом — радость в дом. Я всегда готовлю на ужин ДВЕ порции: вдруг кто-нибудь придет. У меня и комната для ночлега имеется… Ведь вы останетесь на ночлег?..

- Да, конечно, — отвечает путник, — Куда в такой дождь?

И Лао улыбается и кланяется гостю.

За едой духанщик распрашивал и сам рассказывал.

Изумительно приготовленная рыба просто таяла во рту, путник не уставал восхищаться, а Лао все подкладывал новые куски, да подливал чай. А потом повел гостя по дому: показал ему кухню и кладовые, и балкон над рекой, откуда он ловит рыбу.

- А зачем далеко ходить? — улыбался духанщик, — Река, она везде одинаковая… Так как, вы сказали, зовут вашего дядю?

"Зачем ему это знать? — с легким удивлением подумал путник, но усталость и сытость заглушили сомнения. — Наверное, ему просто поговорить не с кем. Днем только успевай поворачиваться, ведь даже из столицы приезжают отведать его замечательной стряпни, а вечером тут никого не бывает… Интересно, почему отец не советовал оставаться у Лао на ночлег?.." Тут гость зевнул, и духанщик всплеснул руками.

- Что ж это я?! Совсем заболтался. Пойдемте, покажу вашу комнату.

Наутро путник проснулся весь разбитый, кровать только первый взгляд показалась мягкой и удобной. Громко хлопнула входная дверь.

"Куда это Лао пошел?" — подумал путник и, приподнявшись, выглянул в низкое окно. От духана быстрым шагом удалялся человек, но это был не Лао, а кто-то показавшийся путнику смутно знакомым: и одежда на нем была знакомая, и узелок на плече, и прихрамывал он совершенно знакомым образом. "Если бы я не лежал сейчас на кровати, то подумал бы, что вижу себя!" — усмехнулся путник, потирая глаза. Вдруг он замер, как пораженный громом, и с ужасом уставился на свои руки. На свои руки старика с серой дряблой кожей, с опухшими в суставах пальцами, с заскорузлыми желтыми ногтями.

Духанщик Лао оказался колдуном и вором! Пока доверчивый путник спал, он украл не только его одежду, но и тело. "Так вот зачем он выспрашивал! Он теперь будет выдавать себя за меня," — догадался путник и бросился в погоню. О, легко сказать — бросился! Доставшееся юноше тело, тело старика, было способно едва ковылять, но и это не все. Духан словно сговорился со своим хозяином: дверь комнаты не хотела открываться; из стен повылазили сучки, мертвой хваткой цепляющиеся за одежду; циновки, устилающие пол, вдруг начинали скользить под ногами, а половицы разъезжались в стороны или проламывались. Когда же путник все-таки выбрался во двор, похитителя и след простыл, растаял в тумане, окутывающем Белую реку и мост, и берега. Путник пробовал идти наугад, но куда бы он ни шел, рано или поздно, опять утыкался в распахнутые двери духана, а туман все не рассеивался и время словно застыло…