Элайн Митчелл - Серебряный конь

Едва наступил хмурый рассвет, как Бролга проснулся и обнаружил, что он одни и никаких примет, которые показали бы ему, куда направился Таура, нет, он один и далеко от привычных мест.

Постепенно в продолжение этого жаркого солнечного лета вокруг Тауры сложилась еще одна легенда, которую люди начинали считать правдой, в которую лошади верили безоговорочно.

Говорили, что неудача постигает всякого, будь то человек или лошадь, кто преследует серебряного брамби. Разве не пострадали уже многие охотники и не охромели лошади? Разве не утратил один из них красавицу Золотинку? И ведь Дротик-то погиб, говорили лошади. Ясно, что в этом Тауре есть что-то колдовское. Мало того что удрал от двух всадников на свежих лошадях, когда сам изнемогал от усталости, он к тому же еще и исчез.

И так же как ветер в бурю кружит и сбивает с толку даже диких лошадей и они могут заблудиться в вихрящемся снеге, так и Таура кружил и сбивал с толку Бролгу, когда тот гнался за ним, а потом Бролга проснулся с первыми проблесками какого-то жуткого рассвета и не понял, где он.

Все лошади были уверены, что Таура хоть и лошадь, но каким-то чудесным образом еще отчасти и ветер, в честь которого дала ему имя мать.

Люди испытывали такое чувство, будто с ними непременно что-то случится, если преследовать жеребца, и все равно не могли противиться желанию поймать его. Бролга чувствовал, что Таура победит его каким-то самым необычным образом, но все равно мечтал о мести — и мечтал сделать Золотинку гордостью своего табуна.

Все лето скотоводы и Бролга охотились за Таурой и, если он попадался им на глаза, гнались за ним. Они гнались и за ним, и за его кобылами и жеребятами, но те всегда ухитрялись исчезнуть. Порой их слышали, но не видели. Если они и оставляли: следы, то следы эти внезапно прекращались, как будто весь табун растаял в воздухе. Именно загадочность Тауры пробуждала в каждом скотоводе желание поймать его.

Из всех лошадей, обитавших в горах, одна Бел Бел подозревала, что знает, где находится тайное убежище, позволяющее Тауре с табуном ускользать от охотников. Когда она услыхала, что Таура и его кобылы исчезли, она решила, что он снова нашел ту глубокую долину, почти щель, среди холмов позади Мотылька Пэдди Раша, где и была Укромная поляна, которую не было видно сверху. V долину, в которой скрывался Громобой с табуном после облавы на брамби не одно лею назад, когда Таура и Ураган были еще жеребятами.

И хотя она была уже стара, Бел Бел решила пойти и своими глазами убедиться, там ли прячется Таура.

Когда Бел Бел решительно трусила через заросли, она вскоре разглядела свежие следы и признала в них следы Урагана. Двигаясь в этом направлении дальше, она увидела Урагана с кобылами, которые безмятежно щипали траву. Бел Бел заржала, и Ураган вскинул свою благородную каштановую голову быстрым движением, которое напомнило ей Мирри. Она подошла к нему, и этот крупный жеребец потерся носом об ее шею.

— Я ищу Тауру, — объяснила Бел Бел.

— Я тоже шел этим путем, мне казалось, что я найду его здесь, хотя сам не знаю почему.

— Если пойдешь со мной, возможно, и вспомнишь, почему пришел сюда. — Бел Бел качнула головой. — Ты уже бывал здесь, но тогда ты был еще мал. Мы с Мирри привели вас с Таурой сюда, когда вы были совсем маленькими.

Ураган тронулся за старой кобылой, старательно ступая так, чтобы тоже не оставлять следов, он понимал — они не должны навести Бролгу или какого-то случайного скотовода на убежище Тауры.

Бел Бел с трудом спустилась с утеса вниз, в долину гораздо ниже по течению, чем была травянистая поляна, и они с Ураганом пошли по каменистому ложу ручья и по узким берегам над зеленой водой.

По дороге Бел Бел размышляла о том, что с приходом осени надо будет отправиться на хребет Бараньей Головы и, может, там и остаться, ибо пришло время, чтобы метели прикрыли ее тело снегом. Не может ведь быть, чтобы она прожила столько же, сколько будет жить ее серебристый сын. Возможно, если она сейчас найдет его, это будет их последнее свидание. А может, они еще встретятся на самом хребте до начала снегопада.

Зайди за поворот каменистой бурной реки, где возвышались большие утесы, они оказались на Укромной поляне в длинной и очень широкой зеленой долине. С двух сторон вздымались крутые склоны, на которых росли ленточные эвкалипты, белые и стройные, окруженные понизу серо-зеленой мятой перечной, древовидными папоротниками и кустами с листьями-одеялами.

Бел Бел остановилась и поглядела на Урагана. Тот стоял, согнув переднюю ногу и насторожив уши, в глазах его было недоумение.

— Не помню этого места, — сказал он, — но знаю, что был здесь раньше.

И тут между двух белых эвкалиптовых колонн показался Таура, а за ним табун.

Бел Бел застыла на месте и горделиво выгнула шею, она выглядела как молодая кобыла, гордящаяся своим первенцем, — так хорош был Таура, так изящно переступал ногами и так величественна держал голову, ведя табун на водопой.

— Неудивительно, — пробормотала Бел Бел, — что и люди, и лошади гонятся за ним. — И они с Ураганом пошли ему навстречу.

Таура, заслышав их шаги, сперва вскинул голову, глаза у него стали бешеными, ноздри расширились, но, увидев их, он радостно заржал и мелкой рысцой пошел им навстречу.

— Ну что, матушка, — он потерся о ее холку, — ты-то знаешь мое убежище? — Затем они потерлись носами с Ураганом. — А ты, брат буйного ветра, сам знал или Бел Бел тебя привела?

— Я его привела, — сказала Бел Бел. — Но он, как и ты, нашел бы его по памяти. Давненько мы с Мирри прятали вас тут.

Она направилась к Золотинке, чтобы приветствовать ее. Когда-то Бел Бел и сама была единственной светлой кобылой в горах, тогда она была красавицей и ее домогались жеребцы для своих табунов и люди из-за ее окраски и сильных выносливых ног, которые могли бы носить на себе скотовода многие мили по горам, но этого так и не произошло. Теперь желанной целью была Золотинка, знаменитая восхитительная кобыла, и Бел Бел должна была приветствовать ее и гордиться тем, что ее сын завоевал ее — и удержал.

Бел Бел и Ураган сохранили в тайне то, куда Таура исчез, спасшись от охотников, и, когда они слышали, как лошади или коровы говорили: «Он как ветер, наверно, он немного дитя ветра — появляется ниоткуда и исчезает в никуда», — Бел Бел и Ураган улыбались про себя. Но и они немножко верили тому, что в Тауре есть что-то колдовское, хотя Бел Бел и знала, что она сама заколдовала его при рождении и вложила в него свою мудрость, свое умение, которые и позволили ему прослыть таинственным, как ветер.

Когда наконец Бел Бел и Ураган уходили, оставляя Тауру на его Укромной поляне, Бел Бел сказала кое-что, и слова эти запечатлелись в памяти Тауры: