Лариса Старостина - Возвращение в Террамагус

— Я подозревала что-то подобное, — сказала Улита. — Мне ещё в прошлый раз показалось странным, что стены непроходимы, а Ануфрий каким-то образом появляется в мамином кабинете. Значит, наружные стены дома, скорее всего, и непроходимы, а вот внутренние по каким-то причинам не защищены. И проникнуть в замок из глубины горы по межстенным коридорам вполне возможно! Надо будет узнать у бабушки, почему она не хочет заколдовать внутренние стены.

— А может быть, Шар украли горные человечки?

— Получается, что могли и они. А помнишь, Ануфрий всё твердил про какую-то «страшную старуху», которую надо опасаться?

— Конечно, ты же мне про неё рассказывала.

— А может быть, она имеет какое-то отношение к похищению Шара?

— Ты думаешь, что горные человечки позволили кому-то воспользоваться их ходами?

— А почему нет?

— А вот и я, — объявил Амикус. — Теперь мы можем идти в пиннэкусник.

Троица вышла из дома и, обогнув его, направилась к примыкающему к крепостной стене замка длинному одноэтажному зданию с покатой крышей и множеством небольших квадратных окон. На его крыльце, греясь на солнце, сидел Эстасий и что-то насвистывал себе под нос.

— Мне бы хотелось посмотреть, как устроилась моя Викки, — сказала Улита в ответ на вопросительный взгляд Эстасия.

— Ах, да, вы же говорили, что зайдёте, — спохватился смотритель за пиннэкусами и, поднявшись со своего места, пригласил девочку и зверька следовать за ним.

— Иди вместе с нами, — шепнула Улита невидимому Даниле.

Внутри большого и просторного пиннэкусника из двух десятков денников были заняты только шесть. Почти все находящиеся в них животных были Улите знакомы. Это: тройка белых пиннэкусов, составлявшая упряжь ландо, гнедой Вентус, возивший двухместный экипаж Аникеи и обрадовавшаяся приходу хозяйки серая в яблоках Викки. Ещё один серый в яблоках пиннэкус был девочке не знаком, но из рассказов бабушки она вспомнила, что это животное принадлежит её маме, и зовут его Фортис.

Викки очень обрадовалась приходу Улиты. Увидев девочку, она стала бить по полу передними копытами и хлопать своими огромными крыльями, благо, что ширина денника была как раз рассчитана на такие проявления радости пиннэкуса. Находящееся в нём животное всегда могло полностью расправить крылья и взмахнуть ими.

— Викки внесла оживление в наш пиннэкусник, — сказал Эстасий, наблюдая, как Улита ласково гладит шею благородного животного. — И даже скучающий по Минадоре Фортис явно повеселел с появлением нашей новой постоялицы.

Находящийся в соседнем деннике серый в яблоках пиннэкус, услышав своё имя, радостно заржал и захлопал крыльями.

— Пойду, узнаю, чего он хочет, — сказал Эстасий и отправился к Фортису.

— Амикус, как ты думаешь, а Эстасию можно доверять? — шёпотом спросила Улита, увидев, что смотритель за пиннэкусами зашёл в соседний денник.

— Что ты ещё задумала? — с опаской посмотрел на девочку рыжий симпатяга.

— Да так, ничего, — потупилась Улита. — Так можно или нет?

— Мне кажется, что можно. И всё-таки, что ты задумала?

— Я хотела попросить его оседлать Фортиса.

— Зачем?

— Для Данилы. Братик, как ты относишься к моей затее?

— Даже и не знаю, — растерялся мальчик.

— А чего тут сомневаться?! Ведь на двух пиннэкусах будет лететь удобнее, чем вдвоём тесниться на одной Викки.

— Ну да, — согласился мальчик. — Это ты всё верно говоришь. На двух пиннэкусах, конечно же, будет удобнее. А ты думаешь, это получится?

— А почему нет?

— Ну, там Аникея, Онисифор…

— Да! — многозначительно произнёс Амикус. — Я тоже это же хотел у тебя спросить. Мне бы очень не хотелось, чтобы стал известен наш грандиозный обман, в котором, между прочим, я тоже принимал участие!

— А зачем мы будем им что-либо рассказывать? — искренне удивилась Улита.

— Ну, а если они всё-таки узнают? — не унимался зверёк.

— Откуда? Ведь ты же сказал, что Эстасию можно доверять. А ты, я надеюсь, не проговоришься! А потом, если они даже и узнают, я что-нибудь придумаю в своё оправдание. Ведь Данила, между прочим, помог мне сдать экзамен!

— А вот об этом лучше вообще помалкивать. Если что-либо на этот счёт дойдет до высокой комиссии, то результаты экзамена могут отменить!

— Уф, — выдохнула Улита, — как у вас здесь всё сложно!

— Забыл тебя предупредить, что невидимкой ездить верхом на пиннэкусе у нас считается дурным тоном! — добавил Амикус.

— Я же говорил, что ничего не получится, — грустно произнёс Данила.

— Всё получится! — не сдавалась Улита. — Будешь видимым. Вот и всё!

— То есть как это видимым?! — подскочил на месте Амикус. — А если мы встретим кого-либо из многочисленных знакомых семейства Кинтианов? Они потом обязательно всё доложат Аникее и Онисифору!

— Я уже придумала, как мы поступим! — весело объявила девочка. — Надо найти для Данилы какую-нибудь широкополую шляпу, чтобы она как можно больше закрывала лицо, а чёрный плащ, в котором он сейчас находится, прекрасно скроет его фигуру. В этом наряде братишка вполне сойдёт за местного жителя. В случае необходимости я буду громко называть его Эстасием, чтобы создать впечатление, что меня сопровождает смотритель за пиннэкусами.

— А что, получается вполне правдоподобно, — одобрил сестру Данила. — Я согласен попробовать.

— Эй, вы что, сговорились, да?! С вами просто с ума сойти можно! — всплеснул лапками Амикус.

— Вечно ты всё преувеличиваешь! Я абсолютно уверена, что от моей невинной затеи ничего страшного не случится! И совершенно не нужно сходить от этого с ума! — решительным тоном заявила Улита и позвала Эстасия.

— За последствия твоих глупых выходок я не отвечаю, — проворчал нахохлившийся Амикус.

Вскоре вернулся Эстасий, который замер на пороге денника в ожидании каких-либо распоряжений.

— Эстасий, я хотела у вас узнать одну вещь, — начала издалека Улита.

— Я вас слушаю.

— Моя мама отсутствует уже тринадцать лет, и всё это время Фортис так безвылазно и стоит в пиннэкуснике?

— Ну почему же? — искренне удивился Эстасий. — Каждое утро летом я со всеми нашими пиннэкусами летаю в Долину Лугов, где они несколько часов пасутся на сочных травах, а затем купаются в протекающей там реке Семи Магов. Зимой мы с ними с этой же целью отправляемся на берега тёплой реки Калиды, где даже в стужу продолжает зеленеть трава. Возвращаемся обратно мы обычно часов в десять, так как в это время на свою утреннюю прогулку в экипаже отправляется Аникея, и я запрягаю для неё Вентуса.

— И в течение дня Фортис больше пиннэкусник не покидает?

— Чаще всего, конечно, и не покидает, но иногда мы с ним всё же выбираемся на вечернюю прогулку по городу, которая порой длится более двух часов.