Джордж Макдональд - Страна Северного Ветра

Но Рубин не отозвался и даже головы не повернул в его сторону. Думаю, конь понимал по-человечьи лишь то, что привык слышать от кебменов и конюхов. Не дождавшись ответа от своего собеседника, Рубин перегнулся через перегородку и, устремив взгляд на коня, произнёс:

— Подожди, вот наступит день, и ты увидишь, правду я говорю или обманываю. Да старый конь уже давно спит! Алмаз! Нет, право, не стоит.

Рубин отвернулся и начал молча выдергивать сено из кормушки.

Тут мальчик вздрогнул и, оглянувшись, заметил, что ворота конюшни отворены. У него было такое чувство, словно он спал и видел сон. Поискав глазами, не видно ли где Царицы Северного Ветра, Алмаз решил, что лучше ему отправиться обратно в кровать.

а следующее утро мама Алмаза сказала отцу:

— Меня снова беспокоит наш ребёнок.

— Какой, Марта? — спросил Джозеф. — У тебя теперь есть, из кого выбирать.

— Я имею в виду Алмаза. Боюсь, к нему вернулись его странности. Сегодня он снова гулял во сне. Я видела, как он бежал по лестнице среди ночи.

— И ты не пошла за ним?

— Конечно, пошла. И нашла его мирно спящим в кровати. Наверно, это оттого, что последние шесть недель он почти не ел мяса.

— Может быть. Прости меня. Только если Бог не посылает нам благополучия, что я тут могу поделать, родная?

— Ты ни в чём не виноват, славный мой муженёк, — ответила Марта. — К тому же я и не уверена вовсе. Не знаю, с чего бы оно так на него подействовало, мы-то все в порядке. Я вообще кормлю малышку, и ничего со мной до сих пор не случилось. А послушать, как наш маленький человечек поёт, так и не скажешь, что с ним что-то неладно.

Алмаз в это время пел, словно жаворонок в небе. Пока мама одевалась, у него на руках сидела малышка. Нэнни приготовила Джозефу скудный завтрак: слабый чай, чёрствый хлеб и весьма сомнительное масло. Однако тот принялся за него с явным удовольствием, потому что проголодался. Он уже вычистил обеих лошадей и запряг старого Алмаза.

— Ты только представь себе толстого ангела, Кимвала! — начал Алмаз.

Малышку ещё не успели окрестить, но Алмаз наткнулся в Библии на слово «кимвалы», и оно ему настолько понравилось, что с тех пор он называл сестру только так.

— Представляешь, Кимвала, у нас живёт толстый гнедой ангел! — повторил мальчик. — Ведь Рубин — он лошадиный ангел. Он нарочно вывихнул себе лодыжку и растолстел.

— Зачем же ему это понадобилось, Алмаз? — поинтересовался отец.

— А вот этого я и не знаю. Думаю, чтобы выглядеть красивым, когда вернётся его хозяин, — ответил мальчик. — Как ты думаешь, Кимвала? Наверно, для чего-то хорошего, ведь он же ангел.

— Скорей бы уж от него избавиться, — произнёс отец. — Висит он на моей шее тяжким грузом.

— Это потому, что он такой толстый, папа, — заметил Алмаз. — Но ты не переживай — все говорят, что конь выглядит куда лучше, чем когда он у нас появился.

— Да уж, только он может стать тощим, как деревянная лошадка, пока его хозяин вернётся. Нехорошо было так вот взять и бросить его на меня.

— Может, у него не было другого выхода, — предположил мальчик. — Уверен, у мистера Реймонда были серьёзные причины, чтобы так поступить.

— Я бы тоже так подумал, — возразил отец, — да он ведь с самого начала поставил те ещё условия.

— Мы не знаем, что из этого выйдет, отец, — заговорила его жена. — Вдруг мистер Реймонд сделает их повыгоднее, узнав, как трудно тебе пришлось.

— Вряд ли, уж больно он крут, — сказал Джозеф, поднимаясь и отправляясь к кебу.

Алмаз снова принялся петь. Какое-то время он пел куски то из одной, то из другой песенки, а потом эти обрывки сложились и получилось вот что. Уж откуда мальчик взял такую песенку, я не знаю.

— Я не помню, чтобы ты сочинял такую песенку, Алмаз, — сказала мама.

— Нет, мамочка. Хоть и жалко, но это не я. Её ведь уже не забрать себе. Но она всё равно моя.

— Почему это?

— Потому что я её люблю.

— А любовь делает её твоей?

— Думаю, да. Она одна такое умеет. Если бы я не любил малышку (этого, конечно, быть не может, ты же понимаешь), она была бы мне чужая. Но я её очень люблю, мою Кимвалу.

— Малышка моя, Алмаз.

— Тогда она вдвойне моя, мамочка.

— Почему ты так решил?

— Ты ведь тоже моя.

— Потому что ты меня любишь?

— Конечно. Лишь любовь создает «моё», — ответил мальчик.

Когда отец приехал домой пообедать и сменить старого Алмаза на Рубина, он выглядел страшно расстроенным и рассказал, что за всё утро у него не было почти ни одного пассажира.

— Как бы нам всем не пришлось отправиться в работный дом, жена, — сказал он.

— Уж лучше в Страну Северного Ветра, — мечтательно подумал Алмаз, не заметив, что произнёс это вслух.

— Лучше-то лучше, — согласился отец, — только вот как нам туда попасть, сынок?

— Придётся подождать, пока нас туда заберут, — объяснил Алмаз.

Прежде чем отец нашёлся, что ответить, в дверь постучали, и в комнату, улыбаясь, вошёл мистер Реймонд. Джозеф поднялся и почтительно, хоть и не очень радушно, принял его. Марта принесла стул, но джентльмен не стал садиться.

— Вижу, ты не слишком-то рад меня видеть, — сказал он Джозефу. — Жаль расставаться со стариком Рубином?

— Да нет, сэр. Как раз наоборот. С ним оказалась уйма хлопот, да и удача от меня отвернулась, так что я жду не дождусь, чтобы его вернуть. Договаривались мы на три месяца, а прошло уже восемь или девять.

— Мне жаль это слышать, — произнёс мистер Реймонд. — Разве от него не было толку?

— Почти нет, особенно, когда он охромел.

— Так вот оно что! — торопливо сказал мистер Реймонд. — Он у тебя захромал. Это все объясняет. Понятно, понятно.

— Захромал он не по моей вине, и сейчас с ним всё в порядке. Не представляю даже, как его угораздило, но…