Барбара Раш - Чудесное дитя и другие еврейские сказки

Оборотня никогда больше не видели, зато усталый и измученный рабби на следующий день вернулся в деревню. Ученикам он сказал, что заблудился в лесу и с трудом находил еду и ночлег. Ученики заботились о нём, а когда к рабби вернулись силы, рассказали, что жена его исчезла и никто не знает, где она. Зато к дому приблудилась чья-то ослица. Она отказывалась уходить, и ученики заперли её в хлеву с остальными животными. Увидев рабби, ослица громко закричала, но муж её только усмехнулся.

[5] {8}

В городе Тетуан, в Марокко, праздновали Пурим. Все пировали, веселились, читали свиток Эстер, детям разрешили шуметь и ходить по дворам, нарядившись царицей Эстер или подлым Аманом, а взрослые навещали друзей, смеялись, пили вино и подшучивали друг над другом.

И вот несколько шутников, выпив уже порядочно, вылили на сковороду вино, смешав его с серой, поставили на огонь и погасили в доме свечи. Сера вспыхнула в темноте, и в свете огня все собравшиеся стали похожи на призраков. Гости вскрикнули, но, учуяв запах серы, поняли, что это была шутка, и хохотали до упаду.

Мальчику Йосефу велено было отмыть сковороду – сера ведь ужасно пахнет. Он вынес сковороду на улицу, к мусорной куче, и выплеснул. И надо же было так случиться, чтобы именно в этот миг рядом пролетала дух-невидимка по имени Саада, – и именно на неё-то и попало содержимое сковороды!

– Как ты смел! – закричала она в ярости.

Но Йосеф её, конечно, не услышал – люди ведь не слышат духов, даже если те кричат.

Разгневанная Саада полетела следом за Йосефом. Йосеф по пути посвистел птицам, жившим на деревьях возле дома, и птицы зачирикали ему в ответ. Птицы-то видели Сааду и хотели предупредить Йосефа, но люди ведь не понимают и птичьих речей.

И Саада вместе с Йосефом влетела в дом. В награду за вынесенную сковороду мать дала Йосефу стакан молока и треугольный пирожок – «Аманово ухо». Йосеф ждал этого лакомства целый год – но тут же побежал во двор, чтобы поделиться со своими друзьями-птицами. Они ведь тоже хотят отпраздновать Пурим!

Этого-то момента Саада и дожидалась. Она превратилась в длинный чёрный волос и скользнула в стакан с молоком. Вернувшись, Йосеф выпил молоко вместе с волосом – так Саада проникла в него и завладела его телом.

Йосеф тут же упал в обморок. Когда он снова открыл глаза, все гости стояли вокруг него, повторяя: «Что случилось? Тебе плохо?» Но когда Йосеф попытался успокоить их, из его уст раздался совсем другой голос – скрипучий голос Саады:

– Вот, значит, как вы обходитесь с духами, которые не сделали вам ничего плохого? За что вы вылили на меня эту дрянь?

Тут все поняли, что это уже никакие не шутки. В бедного Йосефа вселился дибук. Дибука надо изгнать. Но как?

Мать мальчика опустилась на колени и припала к сыну.

– Йосеф, Йосеф, – причитала она, – вернись ко мне!

Но Саада только расхохоталась в ответ.

Отец Йосефа прикрикнул:

– Дибук, покинь тело моего сына!

– Не покину, пока вы не угадаете моё имя! – просипела Саада. – Только так вы сможете от меня избавиться!

Все онемели. Откуда же им знать имя дибука?

Позвали рабби. Как только он вошёл в комнату, мальчик отвернулся к стене. Йосеф был очень вежливым и сам никогда бы так не поступил, это Саада его заставила.

– Дибук, а не встречались ли мы с тобой раньше? – спросил рабби.

– Нет, с чего ты взял? – проговорили губы Йосефа голосом Саады.

– Наверняка встречались! – сказал рабби. – Тебя зовут Ифрит?

– А вот и нет! – расхохоталась Саада. – Не знаешь, не знаешь!

– Знаю-знаю, – сказал рабби. – Я вспомнил, тебя зовут Играт.

– И не угадал! – закричала Саада. – И вообще, ты мне надоел! У тебя осталась одна попытка.

– Ну ладно, – согласился рабби. – Придётся сказать, что тебя зовут Саада.

– Откуда ты узнал? – изумилась Саада. – Как ты догадался?

Расстроенная, она выскочила из тела Йосефа и вылетела в окно.

Измученный Йосеф снова упал. Когда он наконец смог говорить, все вздохнули с облегчением, услышав его прежний голос.

– Я просто выплеснул сковороду, – тихонько проговорил он.

Ему было очень стыдно за всё, что произошло.

Гости повернулись к рабби.

– Но как ты догадался, что духа зовут Саада? – спросили они хором.

И рабби ответил:

– Когда я подошёл к дому, все птицы во дворе щебетали: «Саада! Саада!» Я понял, что они хотят помочь Йосефу, ведь он всегда был добр к ним и бросал им крошки, – и потому подсказывают мне имя дибука.

{9}

По понедельникам в Могилёве всегда была ярмарка. Ох и долгий день это был для коробейника Мотке! На ярмарке он покупал горшки, подушки, одеяла и прочий полезный в хозяйстве товар, складывал всё это на телегу и вёз в ближние деревни на продажу.

И вот, уже уезжая с ярмарки, заметил Мотке бедняка-продавца. Тот продавал одну-единственную бутылку: бутылка как бутылка, с пробкой, разве что тёмного стекла. Пожалел Мотке бедняка, купил бутылку и сунул её в свой мешок.

День клонился к вечеру, Мотке погонял лошадь, чтобы успеть засветло добраться до ближайшей деревни. Но на перекрёстке он задумался и свернул не в ту сторону.

Давно уже стемнело, а Мотке всё ехал. Ночь была безлунная, стало ясно, что придётся становиться на ночлег. Мотке развёл огонь и завернулся в несколько одеял, а потом развязал свой мешок, чтобы достать еды и вина. И под руку ему попалась та самая бутылка, которую он купил у бедняка! Едва он выдернул пробку, как ветер пронёсся над ним, затушив костёр. И в темноте послышалось странное хихиканье.

Мотке сразу смекнул: он выпустил из бутылки духа, а может, целого демона! Потухший костёр – это полбеды, что-то будет дальше?

Кто другой в эту минуту язык бы проглотил от страха. Но не таков был Мотке. Он спокойно проговорил:

– Шалом алейхем [6] , господин дух!

– Алейхем шалом, – ответил странный голос.

– Что ты делал в бутылке? – спросил Мотке.

– Ждал, пока кто-нибудь меня выпустит!

– А что ты за дух? – спросил Мотке.

– Я – Лец [7] , – ответил дух.

Мотке вздохнул с облегчением. Лец – это не так страшно, как демон. Лец скорее эльф, он не причиняет людям зла, хоть и любит разные проделки.

Но в какое же неподходящее время Мотке его выпустил! Только что прошел Рош-а-Шана [8] , еврейский Новый год, значит, на носу Йом Кипур [9] , Судный день. В этот день евреям не до шуток. А Лец, оказавшись на свободе, наверняка натворит дел.