Сакариас Топелиус - Зимняя сказка (сборник)

— Баю-бай! Баю-бай! — протяжно запела дудочка.

И сразу ель стала зевать, потягиваться всеми своими ветками и наконец, что-то бормоча о невежах, которые помешали ей поспать после обеда, снова растянулась на болоте…

Когда Кнут выкарабкался из-под веток, весь лес храпел так, как будто рычала добрая сотня медведей. Даже у кровожадного орла слипались глаза, и, тяжело взмахивая крыльями, он полетел прочь, засыпая на лету.

Кнут быстро перебрался через деревья, поваленные сном, и вышел на проселочную дорогу. Отсюда до усадьбы господина Петермана было уже совсем недалеко.

Кнут прибавил шагу. Но как он ни спешил, а все-таки к обеду опоздал.

Когда Кнут вошел в дом, все уже сидели в столовой за столом и ели жареную утку. Утка, как видно, была очень вкусная, и гости, не уставая, хвалили охотника, который ее подстрелил, и повара, который ее зажарил.

— Добро пожаловать, Музыкант! — сказал господин Петерман, увидев Кнута. — Что же ты опоздал к обеду?

— Как же мне было не опоздать, когда я уже четыре раза был на званых обедах и отведал каленого железа, замороженной ртути, комариной ножки с приправой из утренней росы и на сладкое семь возов моха! — весело сказал Кнут.

— Ого, не слишком ли это много? Боюсь, не объелся ли ты! — воскликнул господин Петерман. — Хорошо по крайней мере, что мы тебя не ждали. После таких лакомств ты, конечно, откажешься от обыкновенной жареной утки! — И он весело подмигнул гостям, очень довольный своей шуткой. — А чтобы тебе не было скучно смотреть, как мы едим, — добавил господин Петерман для утешения, — поиграй нам на своей дудочке, Кнут! Ты ведь отличный музыкант!

«Пожалуй, это будет потруднее, чем есть каленое железо и замороженную ртуть», — подумал Кнут. Но вслух сказал:

— Извольте! Если вам так хочется, я поиграю.

Он вытащил дудочку и легонько дунул в нее.

— Ой-ой-ой! — грустно затянула дудочка.

И сразу же господин Петерман тяжело вздохнул.

Глядя на него, стали вздыхать и гости, на глазах у всех выступили слезы, никто больше не хотел вкусной жареной утки.

— Ой-ой-ой! — протяжно пела дудочка.

— Знаешь что, Кнут, — громко всхлипывая, сказал господин Петерман, — лучше уж садись с нами обедать! Что-то твоя музыка не очень веселая… — И, уткнувшись лицом в салфетку, он залился слезами.

— Ну что ж, если вы просите, я, так и быть, составлю вам компанию, — сказал Кнут.

Он спрятал дудочку в карман и сел к столу.

Понемногу гости успокоились. Они вытерли слезы и, с опаской поглядывая на Кнута, снова придвинули к себе тарелки.

А Кнут как ни в чем не бывало принялся за суп, за пирог и за жареную утку.

Он был очень доволен, что проучил господина Петермана. Да и утка была отличная. Но что там ни говори, а дома, с бабушкой, обедать гораздо веселее! Поэтому Кнут поспешил домой. Но свое слово он сдержал и принес бабушке обещанный кусочек сыру.

Возвращался он берегом, и ему пришлось пройти лишние две мили.

И все-таки дорога эта оказалась вдвое короче, чем дорога через Киикальский лес.

Жил когда-то рыбак по имени Матте, по прозванию Лосось. Жил он у самого моря. Да и где же еще рыбаку жить? И была у него жена Майя, по прозвищу Лососиха. Да и как же ее иначе называть? Если муж Лосось, так, уж конечно, жена — Лососиха.

Зимовали они в маленькой хижине на берегу моря, а весной переселялись на скалистый островок и жили там до глубокой осени. На этом островке была у них лачужка — еще меньше, чем на берегу, — с деревянной щеколдой вместо замка и с плитой, сложенной из необтесанного камня. Зато крыша была украшена флагштоком и флюгером, как дома настоящих моряков.

Скала, на которой ютилась хижина, называлась Ахтола и была не больше рыночной площади в городе, где рыбак продавал свою рыбу.

В расселинах скалы росла низенькая рябина и четыре куста ольхи. Кто знает, как их сюда занесло! Может быть, осенним приливом. Но как бы то ни было, деревья росли на острове, крепко зацепившись корнями за камень.

Но это еще не все. Кроме рябины и ольхи, на острове было несколько кочек, поросших мягкой, как бархат, травой, несколько метелок тростника, два кустика сон-травы, четыре стебелька кипрея и один красивый белый цветок с каким-то мудреным названием.

Но самой большой достопримечательностью острова были четыре луковицы, которые вырастила на камнях Майя Лососиха.

Лук рос в небольшой ложбинке.

С севера он был защищен от холодного ветра каменным выступом, а с юга его пригревало солнце. И лук отлично рос.

Правда, четыре луковицы — это не так уж много, но все-таки Лососиха очень гордилась своим огородом.

Вот так и жили старик со старухой, Матте и Майя.

Была у них еще собака — небольшой лохматый пес с важной кличкой Принц.

Говорят, что три — хорошее число. Да и как же не говорить этого! Весной старики ловили лососей, летом — салаку, а осенью — сигов. По субботам — если погода была ясная, море тихое и ветер попутный — они отправлялись в город и там продавали свежую рыбу.

Правда, случалось, что по нескольку недель подряд они не отлучались со своей скалы и не видели ничего, кроме рябины и лука, морских чаек и рыбы, грозных туч и синих волн. Скала лежала далеко в море, и на милю кругом не было ни одного зеленого островка, ни одного жилья. Лишь кое-где над водой торчали скалы — такие же, как Ахтола, — и пенистые волны бились о них день и ночь.

Лосось и Лососиха были скромные люди. Если им удавалось засолить рыбы столько, что можно было кое-как перебиться зиму да еще выручить немного денег от продажи — чтобы купить муки, трубочного табака для старика и кофе для старухи, — они считали себя богачами.

Правда, в муку Лососиха добавляла отруби, в табак подмешивала сушеный мох, а в кофе — жареный ячмень. Но все-таки Матте и Майя были всегда довольны.

И все шло бы как нельзя лучше, если бы Лососихе не пришла в голову одна вздорная мысль, которая не давала ей покоя. Лососиха хотела купить корову!

— Ну что ты будешь делать с ней? — говорил Лосось. — Корову и не перевезти сюда. Переплыть на остров она не может, а в нашей лодке не поместится. Да если у нас и будет корова — чем мы ее кормить станем? Она ведь камень жевать не захочет!

— Зачем же ей камень жевать? Тут есть ольха и добрых шестнадцать кочек травы. Разве этого мало?

— Уж куда больше! — посмеивался Лосось. — Ты еще забыла о своих луковицах. Может, кормить корову зеленым луком?

— И то верно, — говорила Лососиха. — А зимой корову можно кормить соленой салакой. Вот ведь и Принц ест у нас рыбу.

— Этого еще не хватало! — возмущался старик. — Нет уж, благодарю покорно, слишком дорого обойдется твоя корова, если ее кормить салакой. Вот что, матушка, лучше даже не думай о корове. И на том спасибо, что есть!