Владимир Озеров - Плутишкина сказка

Жила-была Плутишка. Страшно вредная и ужасно хорошая, самая лучшая Плутишка на свете.

Вы, конечно, спросите: что же может быть хорошего во вредной Плутишке? Да что угодно! Вот вы сами, например — посмотрите в зеркало и спросите у себя: ну что во мне хорошего? Вроде бы ничего… А приглядишься — и видишь: все же что-то есть — и ресницы вроде бы ничего себе, и конопушки у носа — просто лучше не бывает. А еще вы вчера могли в соседского кота из рогатки пульнуть — но не пульнули. Тоже неплохо! Или, скажем, в лужу перед домом кирпичей накидали и к дому теперь можно не только вплавь подобраться — так это уже и вовсе даже замечательно!

Так что и во вредной Плутишке тоже можно найти много чего хорошего. Например, уши. Таких замечательных ушей нет ни у кого, даже у вашей бабушки не было. Вот разве что у плутишкиной собаки Роны уши лучше, да и то вряд ли — ведь больше вовсе не всегда означает лучше, если только речь, конечно, не идет о шоколадном торте с орехами, который всегда чем больше, тем лучше, особенно если вам дарят его на день рождения.

Так что и в Плутишке была не одна только вредность и все ее ужасно любили — и папа, и мама, и собака Рона, и Всякие Разные — любили и прощали Плутишке все ее вредности. Еще бы — не зря ведь это была Плутишка, лучшая на свете!

Жила Плутишка черт знает где — там даже метро называлось «Чертановская». Жила она на бульваре, который назывался Черноморским. Когда Плутишка была маленькая, мама говорила ей, что бульвар так называется потому, что по ночам там летает бородатый Черномор и уносит Плутишек, которые не слушаются маму и папу. Плутишка верила и слушалась, а когда не слушалась, то на ночь накрывалась одеялом с головой — чтобы Черномор, пролетая над бульваром, ее не заметил.

Впрочем, о названии бульвара были и другие мнения. Например, что на самом деле никакой он не Черноморский, а Чертоморский, потому что в незапамятные времена — когда и Города-то еще не было — здесь морили чертей дихлофосом. Ну а сама Плутишка, когда выросла побольше, стала думать, что Черноморским бульвар называется потому, что ведет в Черную Морию, где в глубоких пещерах добывают сокровища гномы. Правда, ничего похожего на пещеры в тех краях не было, разве что метро «Чертановская», но Плутишка не расстраивалась и думала, что, быть может, вход в Морию открывается не всегда и не каждому, так что надо иметь терпение или знать какое-нибудь заветное слово. Впрочем, в Морию ей, честно говоря, не очень-то и хотелось, потому что, если верить побывавшему там мистеру Торбинсу, в Мории жил ужасный, похожий на Черную-Черную Тучу Барлог со страшным огненным бичом, и встречаться с ним Плутишке вовсе не хотелось. По таким местам, как Мория, большинству приятнее путешествовать с помощью книжек, что Плутишка и делала.

Тут надо сказать, что книжки для Плутишки были то же самое, что для собак сахарные косточки, на которых к тому же много-много мяса, или, скажем, валерианка для кота. Она даже таскала их тайком у мамы с папой, чтобы обменять на другие книжки, те — на третьи и так до бесконечности. Иногда мама и папа ловили Плутишку во время этих похищений и ставили ее в угол, но и там она стояла с книжкой в руках.

Вот из-за книжки-то все и случилось. Из-за книжки и вреднющего дворового кота, закадычного врага плутишкиной Роны.

В тот день был дождик. Веселый июльский дождик, под которым так и хочется прыгать, крича «Дождик, дождик, пуще!», или бегать, взявшись за руки, по лужам и сочинять стихи:

Но Плутишка под дождиком не прыгала и не бегала, а сидела дома и читала сказки. Пока она их читала, дождик кончился, тучи важно уплыли куда-то по своим тучевским делам и выглянуло солнце. Оно отразилось во всех лужах и лужицах на бульваре — даже в самых маленьких — и зажгло в небе радугу. Тогда Плутишка выглянула в окно и сказала своей собаке, которая, конечно же, была самой лучшей в мире собакой:

— Ро-на! Пойдем гулять!

Рона тут же запрыгала, восторженно размахивая хвостом, и они пошли на бульвар.

Правой рукою Плутишка держала ронин поводок, а левой — раскрытую книжку сказок, которую она читала на ходу. Если б не эта книжка, ничего могло бы и не случиться — потому что Плутишка смотрела бы по сторонам и могла бы заметить, как из-за дерева впереди выглянул черный дворовый кот Обормот, с которым у Роны была постоянная война.

Если бы Обормот просто выглянул — все еще могло бы обойтись, но он нагло бросился поперек бульвара перед самым носом Роны. А где вы видели собаку, которая спокойно перенесла бы такое нахальство? И Рона, конечно же, не перенесла. Она рванулась за наглым Обормотом и при этом так дернула поводок, что Плутишка от неожиданности выронила книжку и стукнулась лбом о ближайшее дерево — так крепко, что из глаз посыпались искры, а бульвар перед Плутишкой завертелся, как в калейдоскопе. К тому же с мокрого дерева на Плутишку обрушился настоящий душ — дело ведь было после дождя!

— Ой! — сказала Плутишка, трогая растущую на лбу шишку…

И тут же добавила:

— Ай!!!

Потому что с дерева прямо ей на голову упало что-то тяжелое — хорошо еще, что не слишком твердое! — и свалилось к ее ногам.

Плутишка глянула вниз — надо же, да ведь это здоровущий кусок сыра! Выпустив собачий поводок, она нагнулась, чтобы схватить сыр, но тут вдруг над ее головой заорали дурным голосом:

— Каррраул!!! Грррабят!!!

Плутишка задрала голову и остолбенела: над нею на суку сидела здоровеннейшая Ворона, просто даже преогромнейшая, повязанная к тому же салфеткой — как за столом в лучших домах в лучшие времена.

— Куда прррете! — продолжала Ворона. — Дерррево сотрррясаете! Из-за вас сыррр выпал! Безобррразие! Безалаберррность! И нечего рррот ррразевать!

Рот у Плутишки действительно раскрылся — от удивления. Никогда она не видала на Черноморском бульваре такой Вороны!

— Извините пожалуйста! — вымолвила она наконец, понемногу приходя в себя. — Я же не нарочно! Смотрите, какая у меня самой шишка на лбу!…

— Смотррреть надо! — снова громыхнула Ворона, но уже не так грозно — видимо, вид плутишкиной шишки ее отчасти утешил. Она тяжело спланировала вниз, подхватила сыр и вновь взгромоздилась на свое место, прижав сыр лапой к суку.

— Прррогуливаетесь? — поинтересовалась она уже вполне миролюбивым тоном.

— Ага… Мы вот с Роной…

Ворона критически осмотрела собаку, которая с момента появления странной птицы все время жалась к ногам Плутишки.