М. Туберовский - Птица-Правда

Однажды вечером Санчо возвращался с базара со своими ослами и вдруг увидел на пути двух женщин. Крестьянки в широких юбках и нарядных кружевных накидках-мантильях, наверное, собрались в гости, но, повстречавшись случайно, вступили в беседу, и беседа была очень горячей. Это была уже не беседа, а настоящий спор, потому что крестьянки размахивали руками и изо всех сил старались перекричать друг друга. Тогда Санчо ударил своих ослов палкой и крикнул так громко, как только мог:

– Постор-р-ронись с дор-р-роги!

Но женщинам было уже не до него. Спор зашёл так далеко, что они вцепились друг другу в волосы и не слыхали окриков Санчо.

Погонщик понял, что дело плохо: ещё минута – и случится беда. Тогда закричал он ещё раз и крикнул так громко, что, кажется, его услыхали бы даже в Севилье. Но и это не помогло. Что должно было случиться, то и случилось. Ослы с разбегу налетели на спорщиц, сбили их с ног и втоптали в дорожную пыль их нарядные кружевные мантильи. Конечно, крестьянки тотчас же вскочили. Позабыв вражду, они набросились на ни в чём не повинного Санчо.

– Бессовестный! – закричали обе разом. – Куда ты гонишь своих ослов? Заставит тебя алькальд расплачиваться за наши платья и кружевные мантильи.

Не теряя времени, они пустились к дому старого алькальда. Но Санчо тоже не стал зевать.

«Если они прибегут раньше меня, то я окажусь виноватым. Если же я поспею первым, то смогу ещё оправдаться», – так рассудил Санчо. Он бросил ослов в первом же попавшемся дворе и прямиком, через чужие сады и заборы, помчался к алькальду. Он успел прибежать раньше крестьянок и чистосердечно рассказал судье всё, как было.

Алькальд выслушал крестьянина и, подумав, сказал:

– Помочь тебе не легко, потому что никто не может доказать, что ты действительно предупреждал этих женщин криком, и я могу посоветовать тебе только одно: что бы ни говорили тебе, в чём бы ни обвиняли, – молчи. Если даже я сам стану несправедливо винить тебя – тоже молчи. Даже если я прикажу отвести тебя в тюрьму – не говори ни слова. Я хочу, чтобы эти женщины приняли тебя за глухонемого. В этом одном твоё спасение. Так сказал алькальд. Он вызвал двух стражников-альгвасилов и приказал отвести крестьянина в подвал, где ожидали суда провинившиеся.

Он сделал это как раз вовремя, потому что тотчас же в дом ворвались разгневанные женщины. Они закричали наперебой, что два осла сбили их с ног, порвали платья и потоптали нарядные кружевные накидки. А третий осёл даже не потрудился предупредить их криком: он нарушил приказ алькальда и должен купить им новые мантильи.

Алькальд ударил в ладоши, и альгвасилы ввели печального Санчо.

– Крестьянин Санчо, разве ты не знаешь моего строгого приказа? Почему ты не кричал: «Посторонись с дороги», когда гнал своих ослов через селение? – строго спросил алькальд.

Но Санчо не вымолвил в ответ ни слова – он молчал.

Тогда алькальд рассердился. Он закричал:

– Отвечай же!

Но крестьянин продолжал молчать.

Алькальд пригрозил:

– Если ты будешь насмехаться надо мной, я отправлю тебя в тюрьму!

Но и на эти грозные слова крестьянин ничего не ответил.

Тогда алькальд взял лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу, будто бы собираясь писать приговор, но, подумав, отложил бумагу в сторону. Пожав плечами, он сказал жалобщицам:

– Почтенные женщины, мне кажется, что я не могу судить этого человека. Вы видите – он глухонемой и за поступки свои не отвечает.

Такое решение очень не понравилось крестьянкам. Они поняли, что не получат с «глухонемого» ни песеты за свои порванные мантильи, и закричали разом:

– Это он-то глухонемой? Да этот плут просто смеётся над вами, ваша милость! Небось у него хватило глотки, чтобы орать на всю улицу: «Посторонись с дороги! Посторонись с дороги!», и он кричал так громко, что дай бог всякому!

Тогда алькальд рассмеялся и сказал:

– Ступайте-ка по домам, красавицы. Вы поняли, что вы только что мне сказали? Вы показали сами, что Санчо выполнил мой приказ и предупреждал вас криком, да таким, что дай бог всякому! Придётся уж вам самим чинить ваши нарядные кружевные мантильи.

Пристыжённые женщины удалились, а судья приказал альгвасилам отпустить крестьянина.

***

Хитра лиса, да капкан хитрее.

Суп в миске – ещё не в ложке, суп в ложке – ещё не во рту.

От упавшего дерева всяк норовит сук отрубить.

Пошли глупого за водой хоть к морю, он и то без воды вернётся.

Дурак и за деньги ума не купит.

Щенки старого пса не учат.

Крестьянин жил в деревне, а король – в столице, в Мадриде. Деревня была далеко от Мадрида, и, конечно, король ничего не слыхал о крестьянине. Зато крестьянин знал многое про короля.

Он знал, что король живёт в огромном дворце, что ест он самые лучшие кушанья, что подают ему их на золоте, что у него множество слуг и все его боятся – не только слуги, даже министры, разодетые в шёлк и бархат. «И конечно, этот король ростом с великана! – так думал крестьянин. – Не будь он таким высоченным и сильным, почему бы люди стали его бояться!» Одним словом, захотелось крестьянину на короля подивиться, посмотреть на него собственными глазами.

Пришёл к жене и сказал:

– Марианна, не пойти ли мне в столицу короля посмотреть? Что ты на это скажешь?

– Я скажу тебе, что ты последний дурень и не дам денег на дорогу, – рассудительно отвечала жена. – У нас в доме всего три реала, к зиме надо купить и то и другое, а король обойдётся и без тебя!

Вот досада! Видит крестьянин – не легко с женой сговориться. А сам думает: «Как бы не так! Ведь я не молод, а до сих пор короля не видал. Если сейчас не схожу в Мадрид, так и не придётся мне на короля поглядеть!»

Делать нечего – пустился на хитрость. На другой же день снова пришёл к жене, стонет:

– Жёнушка, зуб болит! К цирюльнику надо бежать: пусть вытащит! – И за щёку рукой держится.

Жена знала, что частенько у мужа болят зубы. Поверила, пожалела:

– Так в чём же дело? Ступай!

– Да цирюльник-то в Мадриде живёт!

– В Мадриде?

А муж как повалится на пол, как закричит:

– Ой, не могу терпеть, так больно.

Перепугалась хозяйка:

– Вот тебе три реала. Беги сейчас же, да скорей возвращайся обратно!

Крестьянин схватил деньги – и за дверь.

Идёт по дороге, радуется, песни поёт. Но мы знаем, что от деревни до столицы не близко. Три дня шёл крестьянин, за три дня чуть не все деньги проел: осталось всего-навсего полреала!

Пришёл в Мадрид – на площади давка. Народ шумит, кони скачут – чуть с ног не сбили.

– Что такое?

– Король из церкви выходит!