Лорен Сент-Джон - История про доброго слона

— Помнишь их разговор в самолете? Как мистер Джеймс сказал, что они не нарушают закон, а обходят его?

— Да, — подхватил Бен, — и еще он говорил, что кто-то должен их благодарить за еду и за питье три раза в день. Помнишь? Я думаю, дело тут пахнет рабским трудом. Родители мне рассказывали, что у нас в Африке еще бывает такое: привозят рабочих, обещают невесть что, а потом забирают документы и заставляют работать на шахтах. А платят только едой три раза в день и питьем. И уйти им некуда: везде охрана. Как в тюрьме.

— Если правда, — сказала Мартина, — это похуже, чем наши дела с Савубоной.

Ребята хорошо понимали, что вскоре мистер Джеймс, или кто-то еще, вернется к самолету за грузом, и, значит, нужно уходить. Но куда?.. Становилось все жарче, воды у них почти не осталось, о еде и говорить нечего. Вокруг — пустыня, вздыбленная песчаными дюнами.

— Взберемся на одну из них, — сказал Бен. — Осмотрим местность.

Сняв обувь, чтобы легче было шагать, они тронулись в путь. Босые ноги все равно увязали в песке, который нагревался все сильнее, мышцы ног напрягались, начинали болеть, идти приходилось в гору. Мучила жажда, и они понимали: когда яблочный сок тоже будет выпит, положение станет угрожающим.

Из последних сил Бен пытался развеять охватившее их уныние и потому проговорил — тоном, который ему самому казался веселым:

— Спорим, что, когда дойдем до верха этой чертовой дюны, там будет шикарная бесплатная гостиница, а рядом — пальмовая роща и бассейн.

Мартина устало улыбнулась и нашла в себе мужество добавить:

— А около гостиницы торговый центр, тоже совсем бесплатный, и нам предложат шоколадное мороженое и клюквенный морс.

Как ни странно, эти фантастические предположения помогли им весело одолеть последние метры на пути к вершине. Бен оказался там немного раньше своей спутницы. Он уже остановился, тяжело дыша, когда она встала рядом и тоже увидела: повсюду, до самого горизонта опять высятся дюны — самой разной формы, все из красного песка. Картина напоминала уже не море, а гигантское блюдо, на которое уложены непохожие друг на друга огромные ломти непонятной закуски. Или десерта. Только вызывали они не аппетит, а смятение и страх.

Приходила в голову мысль, что жизнь остановилась, ее нет нигде. К счастью, впечатление нарушилось, когда, повернувшись, они увидели вдалеке темную прерывистую ленту покрытого гудроном шоссе и крошечный, словно игрушечный, самолет. Если не это, можно было бы подумать, что они очутились на Марсе. Или на Венере.

— Если не ошибаюсь, — сказал Бен, — я видел в одном фотоальбоме эту местность, она называется Соссусвлей, и отсюда до ближайшего города часов шесть на машине.

— Совсем недалеко, — отозвалась Мартина, защищаясь рукой от слепящего солнца. — Если, конечно, не идти пешком… Ох, Бен, — она опустилась на горячий песок. — Извини меня, если можешь! Но я придумала все это из-за угрозы для Савубоны… И еще телефонный звонок от бабушки… Она в жутком состоянии. Не понимает, как дедушка мог такое сделать… Его долг, завещание… Разгадать она ничего не может и просто в отчаянии. Я ее такой никогда не видела… Вернее, не слышала… Вот и захотела что-нибудь такое придумать… сделать… чтобы помочь… Сама не знаю, как меня угораздило забраться в самолет. И тебя потащила за собой…

— Никто меня не тащил, — сказал Бен. — Я сам захотел. Нам же с тобой приходилось уже… И ничего… выходили целыми и невредимыми. И в этот раз так же будет… Давай больше не извиняться и не плакаться, а думать, что делать дальше.

Мартина внимательно посмотрела на него.

— Ладно, ты прав. Давай… Тогда слушай…

Она рассказала ему о предсказании тетушки Грейс, о том, как та нагадала… или как это правильно сказать… что в поисках правды им должны помочь четырехлистник (он как раз на носу самолета нарисован, ты видел?) и какой-то круг. (Но круга она еще нигде не видела.) И что бабушка говорила ей по телефону о каком-то куске туристической карты, где изображена местность в Намибии под названием Дамараленд. И еще бабушка сказала, что слониха Добрячка как раз оттуда… И мистер Джеймс тоже там бывал…

— Постой! — прервал Бен ее сумбурные слова. — А что если слониха набросилась на водителя Люка, потому что тот чем-то ее обидел там, в Дамараленде? У некоторых животных память на обиды жуть какая… Хорошо бы проверить.

Предложение было принято, однако, как его осуществить, ни Мартина, ни Бен знать не знали… Хотя надежда все-таки появилась: ведь надежда, как люди любят повторять, умирает последней…

— А пока, — сказала Мартина, — давай спустимся обратно и спрячемся где-нибудь недалеко от самолета. Они ведь скоро приедут за своим грузом, а когда уедут, мы сможем переночевать в кабине.

Так и решили. Обратный путь со склона был куда быстрее, чем подъем, и напоминал спортивное состязание тобогган — спуск на бесполозных индейских санях, только ни саней, ни снега не было, а были усталые натруженные ноги. Однако вскоре ребята догадались, что гораздо легче проделывать все это не на ногах, а на том месте, откуда те растут, — и тогда спуск превратился в сплошное удовольствие. Уже приближаясь к подножию дюны, они увидели клубы пыли там, где проходила дорога: по ней двигалась большая автомашина. Как видно, за грузом.

Так и оказалось. Они залегли за одним из песчаных наносов и видели, как джип остановился возле самолета, из него вылезли Джеймс, его пилот и еще кто-то, выгрузили какие-то деревянные клети, перенесли в самолет и долго не появлялись оттуда. В чем дело? А дело было в том, что…

— Они улетают! — крикнула Мартина, приподнимаясь. — Гляди, Бен! Теперь мы уже не будем знать, куда направляется Джеймс, совсем потеряем из вида.

— Да, пожалуй, — согласился Бен.

Самолет взмыл вверх, джип тоже сорвался с места. И над красной пустыней снова повисла тишина. Похоже было, что все эти машины, их шум и движение привиделись Мартине и Бену во сне, а вот теперь они проснулись и увидели, что все как прежде: никого нет, они совершенно одни посреди пустыни. Без воды и без пищи. Под палящим солнцем…

— Ну, что теперь?

Это спросил Бен.

Стоп! — сказала Мартина.

Бен с удивлением посмотрел на нее.

Вообще-то она довольно легко впадала в отчаяние, могла заплакать или, наоборот, разразиться смехом из-за пустяка, но бывало уже в ее не слишком долгой жизни такое, когда в трудную минуту, взамен того или другого, к ней приходило спокойствие, в голове прояснялось, мысли выстраивались в нужном порядке, как солдаты на учебном плацу, и она была готова к решению самых сложных вопросов.

— В каком смысле «стоп»? — спросил у нее Бен. — Мы ведь не идем и не бежим, а лежим на песке.