Александр Бурцев - Народный быт Великого Севера. Том II

Но товарищи, испугавшись, говорили Ивашке, что Усыня отрубил веревку, котораго Ивашка убил, а жену его взял за себя, и стали все вместе жить поживать, да добра наживать.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был князь по имени Гвидон. Мудро управлял он своим обширным владением, был храбр и в добавок еще обладал несметным богатством. Соседи князья все уважали его и наперерыв один перед другим спешили предложить ему дружественный союз.

Однажды вздумалось ему отправиться в один из соседних городов, в котором правил народом Кирбит Верзеулович.

Князь Кирбит был очень рад дорогому гостю, встретил Гвидона у городских ворот и тотчас же пригласил к себе в терем — откушать хлеба-соли. — Нечего и говорить, что стол был приготовлен необыкновенно роскошно. — Но, что всего более поразило Гвидона, так это красота дочери князя Кирбита Мелетрисы Кирбитовны. Увидав ее, он влюбился в нее, как говорится, по уши и вознамерился во что бы то ни стало взять ее за себя в замужество. Долго думать он не любил, а потому, когда вернулся в свои владения, то ни мало не медля написал к Кирбиту Верзеуловичу письмо, в котором изъявлял ему свое желание — соединиться браком с его дочерью. — Письмо это должен был доставить один из приближенных его вельмож.

Князь Кирбит прочел письмо Гвидона и с радостию согласился исполнить его желание, но Милитриса Кирбитовна никак не хотела вступить с ним в брак и только по настоянию отца решилась отдать ему руку. Посол возвратился к Гвидону с благоприятным ответом, а вслед за ним прибыл и великолепный поезд невесты, сопровождаемый отцом и первейшими его вельможами.

Сочетавшись браком, князь Гвидон жил с Милитрисою Кирбитовною три года с половиною и у них, к общей их радости, родился сын, котораго назвали Бовою Королевичем.

Милитриса Кирбитовна была постоянно окружена всевозможною роскошью… Чего бы ей кажется не доставало? — Всего у нее вдоволь: и нарядов дорогих и сластей заморских. Словом сказать, не успеет она, бывало, глазом мигнуть, а уж перед нею все является по ея желанию; грешно было сказать и то, чтобы муж не любил ее; напротив, он сам не знал как бы приласкаться к ней; но на все это Милитриса Кирбитовна смотрела с пренебрежением, не разделяла никаких удовольствий двора своего. Не могли придумать, чтобы могло быть причиною ея безпрестанной грусти.

Раз, проснувшись ранее обыкновеннаго, она позвала к себе преданнаго ей слугу Личарда и голосом несколько взволнованным сказала ему:

— Личард! Вот тебе письмо, отвези его к храброму и сильному князю Додону! Но смотри, чтобы оно было непременно передано ему в руки: если же да ты не исполнишь верно моего поручения, то поплатишься за это своею жизнию.

Личард привык уже безпрекословно повиноваться воле своей повелительницы, а потому, не мешкая ни минуты, спешил исполнить в точности ея приказание.

Письмо, которое передала ему Милитриса Кирбитовна, было следующаго содержания:

«Любезный князь Додон!

Родителю моему угодно было, совершенно против моего желания, отдать меня замуж за князя Гвидона. — Находясь в таком неприятном положении, я решаюсь, наконец, просить тебя: освободи меня силою своего оружия от моего мужа, котораго я ненавижу».

Додон, прочитав письмо, немедленно приказал трубить в рог и сзывать свою дружину на брань. — Живо собралось сорокатысячное войско и ожидало приказания от своего князя. Додон повел его к столичному граду Гвидонову и расположился с ним на лугах княжеских.

Как скоро Милитриса Кирбитовна увидала из окна своего терема белеющиеся на лугах шатры и войско Додоново, в ту же минуту нарядилась в самое лучшее платье и веселая вошла к своему мужу Гвидону.

— Знаешь ли, о чем я хочу просить тебя! — сказала она ему с притворно-ласковою улыбкою.

— О чем? Говори! Будь уверена, что я все исполню для тебя, — произнес Гвидон, обрадованный, что жена его весела и ласкова.

— Вот видишь ли, — отвечала она, еще более ласкаясь к своему мужу, — мне захотелось мяса дикаго вепря и я желала бы, чтобы ты сам заколол его и принес ко мне. Ах, как бы ты этим утешил меня и свое детище, которое я теперь в себе чувствую.

Ласки жены до того разнежили Гвидона, что, в угождение ей, он поехал за город; а Милитриса Кирбитовна приказала запереть городския ворота, поднять подъемные мосты и отнюдь никого не впускать внутрь города; сама же начала внимательно всматриваться в окно своего терема… Вдруг видит: муж ея, преследуемый погонею, обратил быстро коня и скачет назад в город; вот он подъехал к подъемному мосту, на минуту остановился, как бы раздумывая, что делать, вот пустился вплавь. — Обезсиленный конь его тонет: с ним вместе гибнет и муж ея.

Обрадованная, что коварный замысел ея удался, Милитриса Кирбитовна приказала снова отворить городския ворота и опустить подъемные мосты; в это же время уведомила она князя Додона, что он безпрепятственно может вступить в город, сама вышла на встречу ему, взяла его за руку и повела в свои терема.

Там посадила его за столы дубовые, за скатерти бранныя, предложила ему яства роскошныя, да напитки заморския. — И начали они пить, есть и сладкия речи вести.

Бова Королевич был еще ребенком и ничего не понимал, но, увидев, что мать его сидит с незнакомым ему человеком, испугался и с отвращением выбежал из терема. Приставленный к нему дядька Симбальда насилу мог отыскать его. — И сколько потом ни старался Симбальда внушить Бове Королевичу, что он не должен выходить из повиновения своей родительницы и что всякое неуважение его к князю Додону может быть для него пагубно, все было напрасно: Бова Королевич, предчувствуя что-то недоброе, не хотел и не оказывал ни малейшей ласки к своему отчиму. Додон замечал это в ребенке и, угрызаемый совестью, решился к одному злу присоединить и другое, то есть задумал извести совершенно невиннаго младенца.

— И вот, раз призывает он к себе Милитрису Кирбитовну и говорит ей, что видел во сне, будто бы Бова Королевич выехал на статном коне и поразил его, Додона, копьем прямо в сердце.

Разсказав Милитрисе Кирбитовне сон свой, он прибавил:

— Я боюсь, чтоб не случилось со мною на самом деле, если возрастет и возмужает Бова и вздумает отомстить мне за смерть своего отца, а чтоб устранить такую опасность, угрожающую мне в будущем, я прошу тебя предать Бову смерти.

Выслушав последния слова, милитриса Кирбитовна крепко призадумалась: жаль ей было погубить свое детище, и вот она, став перед Додоном на колени, предложила ему, что будет гораздо лучше — посадить Бову в темницу и там заставить его умереть голодною смертию. По крайней мере так, предложила она, я не буду видеть его мучений и смерть своего сына перенесу гораздо спокойнее. Додон согласился с нею и Бову заперли в темницу.