Льюис Кэролл - Алиса в стране чудес

— Я уверена, что я не Ада, — сказала она, — так как ее волосы падают такими длинными завитками, а мои совсем не завиваются. И я уверена, что не могу быть Мабэль, потому что я знаю множество вещей, а она… О! Она знает так мало! Кроме того, она — это она, а я — это я. О! Как это все запутано! Посмотрим, знаю ли я все то, что знала прежде. Позвольте: четырежды пять — двенадцать, и четырежды шесть — тринадцать, и четырежды семь… О! Я никогда не дойду до двадцати этим способом! Впрочем, таблица умножения еще ничего не значит. Попробуем географию. Лондон — столица Парижа, и Париж — столица Рима, а Рим… Нет, это все неправильно, я уверена. Я, должно быть, все-таки превратилась в Мабэль! Я попробую прочитать наизусть: « Там, где веселая пчела…»

Она сложила ладони на переднике, как будто отвечая урок, и начала повторять стихи, но ее голос звучал хрипло и странно и слова получались совсем не те, какими они должны были быть:

— Я уверена, что слова совсем не те! — вскричала бедная Алиса, и ее глаза снова наполнились слезами, когда она попробовала продолжать. — Безусловно я — Мабэль после всего этого. И я должна жить в ее противном доме, где такие скучные люди. И я должна учить так много уроков. Нет, я еще поразмыслю над этим! Если я Мабэль, я лучше останусь здесь. Напрасно они будут совать головы в колодец и звать: «Выйди к нам, дорогая!» Я только посмотрю вверх и спрошу «Кто я такая теперь? Прежде всего скажите мне это». И потом, если мне понравится быть тем, кем они меня назовут, я выйду; если же нет, я останусь здесь до тех пор, пока я являюсь еще кем-то другим… Но, о rope! — закричала Алиса, обливаясь снова потоком слез. — Я сейчас хотела бы, чтобы они действительносунули головы в колодец. Мне оченьнадоело быть совсем одной здесь…

Сказав это, она посмотрела на свои руки и с удивлением увидела, что, пока говорила, она надела на одну из них маленькую белую лайковую перчатку Кролика. «Как я могласделать это? — подумала она. — Я, должно быть, снова стала маленькой». Она поднялась и подошла к столу, чтобы с его помощью измерить себя, и нашла, что приблизительно она была теперь около двух футов высоты и продолжала стремительно уменьшаться. Она очень скоро догадалась, что причиной всему был веер, который она держала, и поспешно бросила его как раз вовремя, чтобы не исчезнуть совсем.

— Я едваспаслась! — воскликнула Алиса, сильно испуганная неожиданной переменой, но очень довольная тем, что она все еще существует. — Ну, теперь в сад!

И она побежала изо всех сил обратно к низенькой двери. Но — увы! Дверца была снова заперта, и золотой ключик лежал на стеклянном столе, как прежде. «Дело даже хуже, чем прежде, — подумала девочка: — я никогда раньше не была такой маленькой, как сейчас, никогда! И я заявляю, что это очень, очень плохо!»

Вдруг ее нога поскользнулась, и в следующий момент — шлеп! — Алиса очутилась по самый подбородок в соленой воде. Ее первой мыслью было, что она каким-то образом упала в море.

— Но если так, то я могу возвратиться по железной дороге, — сказала она себе. (Алиса только однажды в жизни побывала на морском побережье и пришла к заключению, что, где бы вы ни были на английском берегу, вы всюду встретите в море множество кабинок для раздевания, а за ними детей, роющих песок деревянными лопатками, затем ряд меблированных домов и еще дальше — железнодорожную станцию.) Однако она скоро поняла, что находится в озере слез, которое наплакала, когда была девяти футов ростом.

— Жаль, что я так ревела! — сказала Алиса, плавая вдоль и поперек озера и пытаясь из него выбраться. — Теперь я должна быть наказана, утонув в своих собственных слезах! Конечно, это будет очень странная вещь. Но сегодня все странно.

Тут она услышала, будто кто-то плещется совсем недалеко от нее, и подплыла ближе. чтобы рассмотреть, что там такое. Сначала она подумала, что это, может быть, морж или гиппопотам, по затем вспомнила, как она теперь мала, и вскоре разглядела, что это только Мышь, которая, подобно ей самой, поскользнувшись, упала в озеро.

«Есть ли какой-нибудь смысл, — размышляла Алиса, — заговорить с этой Мышью? Но здесь все так необычно, и я почти убеждена, что она умеет говорить. Во всяком случае, нетрудно попробовать». И она начала:

— О Мышь! Знаете ли вы выход из озера? Я очень устала, плавая в нем, о Мышь! (Алиса думала, что это самый правильный способ разговаривать с Мышью: она никогда прежде не делала ничего похожего, но вспомнила то, что читала в латинской грамматике своего брата: «Мышь — мыши — мышью — о мышь!»)

Мышь смотрела на нее несколько вопросительно и, казалось, подмигивала ей одним из своих маленьких глаз, но ничего не отвечала.

«Может быть, она не понимает по-английски, — подумала Алиса. — Я предполагаю, это французская Мышь, которая прибыла еще с Вильгельмом Завоевателем». (Так как при всех ее познаниях в истории Алиса не очень ясно представляла себе как много лет назад это случилось.) — Итак, она вновь начала по-французски:

— Уэ ма ша? (Где моя кошка?) — что было первым предложением в ее французском учебнике.

Мышь неожиданно сделала скачок из воды и, казалось, затрепетала от ужаса.

— О, прошу прощенья! — поспешно поправилась Алиса, опечаленная тем, что оскорбила чувства бедного животного. — Я совершенно забыла, что вы не любите кошек.

— Не люблю кошек! — вскричала Мышь пронзительным, страстным голосом. — А ты любила бы кошек, если бы ты была мною?

— Ну, возможно, нет, — сказала Алиса примирительным тоном. — Не сердитесь на это! И все-таки жаль, что я не могу показать вам нашу кошку Дину: я думаю, вы полюбили бы кошек, если бы только могли ее увидеть. Она такое милое, тихое существо, — обращаясь наполовину к самой себе, продолжала Алиса, лениво плавая в озере. — И она так заботливо чистится у огня. И лижет свои лапки, и моет мордочку… И она такая нежная и аккуратная, когда ее кормишь… И она так замечательно ловит мышей!.. О, простите меня! — воскликнула Алиса снова, так как Мышь вся ощетинилась, и она ясно почувствовала, что Мышь на этот раз окончательно разгневана. — Мы не будем больше говорить о ней, если вы этого не желаете.

— Мы не будем говорить, в самом деле! — вскричала Мышь, которая вся дрожала вплоть до кончика хвоста. — Как будто бы я хотела говорить об этом! Мы, мыши, всегда ненавидимкошек: омерзительные, низкие, пошлые существа! Я не хочу слышать этого слова!