Хью Лофтинг - Опера доктора Дулиттла

Корнелиус попытался утешить доктора:

— Но если даже вы купите сегодня всех птиц, завтра ему принесут новых.

Но доктор не утешился, а помрачнел еще больше.

К вечеру его лицо ничуть не просветлело. За ужином он не произнес ни слова. Казалось, он забыл о птичьей опере. Пипинелла, Корнелиус и купленная раньше канарейка ждали, что он начнет с ними репетицию, но доктор молчал. Все его мысли занимал тот самый отвратительный зоомагазин.

О’Скалли и Крякки поочередно пытались отвлечь доктора от невеселых мыслей, но тщетно. Доктор отвечал односложно: «Да», «Нет», а то и вовсе не отвечал.

Когда Крякки подала чай, доктор Дулиттл оперся локтями о стол, положил лицо на сжатые кулаки и задумчиво, словно про себя, проворчал:

— А почему бы и не попробовать? А вдруг дело выгорит.

— Конечно, выгорит, — охотно поддакнул О’Скалли. — А чего вы хотите попробовать?

— Послушайте, друзья, — обратился доктор к своим зверям. — Как по-вашему, удастся мне переодеться так, чтобы никто меня не узнал?

Звери недоуменно молчали. Наконец поросенок решился спросить:

— А зачем вам переодеваться? Что плохого в том, что все звери вас узнают?

— Что касается меня, — сказал О’Скалли, — то я узнаю вас, даже если вы переоденетесь бегемотом. Я узнаю ваш запах из тысячи других. Да и любая другая собака узнает.

— Собаки — Бог с ними, с ними я всегда сумею договориться, — рассуждал, словно разговаривал сам с собой, Джон Дулиттл. — Главное — чтобы меня не узнали люди и птицы.

— Да зачем вам понадобился маскарад? — не выдержала Крякки.

— Хочу зайти в тот магазин, где продавался Корнелиус.

— А что вам там делать? — не на шутку встревожилась утка.

— Я не могу купить всех птиц, — объяснил доктор, — так попробую отпустить их на свободу просто так.

— Ура! — радостно залаял О’Скалли. — Чую, будет потеха.

— Для начала, — продолжал доктор, — я переоденусь, чтобы птицы в магазине меня не узнали, иначе они в один голос бросятся упрашивать меня купить их, поднимут шум и разбудят хозяина.

— Так вы хотите забраться в магазин ночью? — ужаснулась добропорядочная Крякки. — А что будет с нами, если вас посадят в тюрьму?

— Да, я заберусь туда ночью, — решительно произнес доктор. — Этой же ночью. Я не смогу спать спокойно, пока дрозды не окажутся на свободе.

Джон Дулиттл посвятил в свой план Мэтьюза Магга. Тот радостно потер руки и объявил:

— Я с удовольствием помогу вам, доктор. Передо мной ни один замок не устоит.

— Нет-нет, — возразил Джон Дулиттл. — Ты только помоги мне переодеться, чтобы меня не узнали. А идти со мной тебе нельзя, если нас поймают, то арестуют и посадят в тюрьму. Я не слишком много смыслю в законах, но, думается, нас посчитают обычными грабителями.

— Мне все равно, посчитают нас грабителями или нет, — рассмеялся в ответ Мэтьюз, — потому что нас не поймают. Подумаешь — невинная ночная прогулка. Я бывал и не в таких передрягах и всегда выходил сухим из воды. А если даже нас застукают, то суд оправдает. Ручаюсь головой. Во всех газетах появятся аршинные заголовки: «ДЖОН ДУЛИТТЛ ИДЕТ НА ПРЕСТУПЛЕНИЕ, ЧТОБЫ СПАСТИ НЕСЧАСТНЫХ ЗВЕРЕЙ!» Да к нам в цирк после такой рекламы народ валом повалит.

— Я не уверен, что выйду сухим из воды, — сказал доктор, — но если ты настаиваешь, то так и быть — идем вместе.

Мэтьюз Магг одолжил у клоуна Хоупа коробку с накладными бородами, усами, волосами, с красками и помадами. Сначала он приклеил доктору огромную рыжую бороду и такого же цвета густые брови. Затем он отошел на два шага, придирчиво осмотрел доктора и остался недоволен.

— Нет, не годится. Мне кажется, я узнаю вас даже в кромешной тьме. Давайте попробуем добавить усы.

— Что? — не вытерпел доктор. — Ты хочешь, чтобы я стал волосатым, как обезьяна?

Вместо ответа Мэтьюз пришлепнул к верхней губе доктора огромные усы с лихо закрученными вверх кончиками.

Джон Дулиттл взглянул на себя в зеркало и вскричал:

— Теперь стало еще хуже! Теперь я похож на мясника из Паддлеби. Может быть, звери меня и не узнают, но наверняка перепугаются до смерти.

Мэтьюз Магг сконфуженно оправдывался:

— Не так-то просто изменить до неузнаваемости такое лицо, как ваше. Попробуем сделать по-другому.

В эту минуту подал голос Скок, пес клоуна:

— А почему бы вам не переодеться женщиной? Ни одна птица в мире не заподозрит, что это вы. Да и усы тогда не придется наклеивать.

— Я всегда знал, что собаки сообразительнее людей, — обрадованно пролаял в ответ Джон Дулиттл и тут же обратился к Мэтьюзу по-человечески: — Ты только послушай, что предлагает Скок. Он говорит, что мне надо переодеться женщиной. Как ты думаешь, Теодора согласится одолжить мне пару одежек из своего гардероба?

— Прекрасная мысль, — ответил Мэтьюз. — Сейчас я схожу к Теодоре.

Он опрометью выбежал из фургона и через две минуты вернулся с охапкой женской одежды и самой Теодорой.

— Я заодно и жену привел, — выпалил он с порога. — Растолкуйте ей, доктор, в чем дело, и пусть поможет нам превратить вас в настоящую даму. Сидите спокойно, не двигайтесь, сейчас я сниму с вас усы и бороду.

Звери попискивали и повизгивали от удовольствия, наблюдая, как госпожа Магг облачает доктора в широкую, всю в сборках, юбку. Тем временем ловкие руки Мэтьюза мигом превратили рыжую накладную бороду в женский парик с локонами и даже челочкой. На голову доктору водрузили чепчик, и перед всеми предстала пухленькая пожилая женщина.

— Теперь вас даже ваша сестра Сара не узнает, — сказала Бу-Бу.

— Так уж и не узнает? — усомнился доктор. — Не дай Бог с ней встретиться. Как хорошо, что она живет не в Лондоне!

Доктор направился к зеркалу, но запутался в длинной юбке и растянулся бы на полу, не подхвати его Мэтьюз Магг.

— Что же вы делаете! — вскричала Теодора. — Разве так ходят?

— Я всегда так ходил, и неплохо получалось, — оправдывался Джон Дулиттл.

— Ни одна женщина в мире не ходит так, как вы, — поучала его госпожа Магг. — Вот так, мелкими шажками, и подол придерживайте. Да не размахивайте руками, как ветряная мельница крыльями.

Наверное, госпожа Магг была замечательной учительницей, потому что уже через пять минут доктор Дулиттл семенил не хуже самой Теодоры.

Когда стемнело, Джон Дулиттл и Мэтьюз Магг вышли на улицу. За ними бежал О’Скалли.

На улицах горели фонари. Никто из прохожих не обращал внимания на скромно одетую пару с собакой.

Наконец они добрались до восточной части Лондона. Мэтьюз нашел узкую улочку, на которой стоял магазин, где они с Пипинеллой отыскали Корнелиуса. Магазин был закрыт, но в окнах еще горел свет: хозяин, по-видимому, еще не ушел спать. Вдоль витрины тянулась корявая надпись: «ПОКУПАЙТЕ МИКСТУРУ ГАРРИСА — ЧУДЕСНЫЙ ЭЛИКСИР! ОНА ВМИГ ВЫЛЕЧИТ ВАШУ КАНАРЕЙКУ. ВСЕГО ЧЕТЫРЕ ПЕНСА».