Айно Первик - Баба-Мора и Капитан Трумм

— Верно, — улыбнулась Баба-Мора. — Я совсем забыла о твоих лопухах.

Они сели обедать. Грибной соус был очень вкусный, но Трумм, несмотря на все похвалы, оставался печальным.

— Зачем ты смеешься надо мной, Эмелина? — произнес он, когда Баба-Мора сказала, что таких вкусных грибов она в жизни не ела.

А когда Баба-Мора предложила ему в конце концов капель, чтобы поднять настроение, Трумм совсем обиделся.

— Так ведь тоже нельзя, — сказал он. — Чуть я что напортачу, ты сразу же исправляешь. У меня горько на душе, а ты предлагаешь сладкое лекарство. Нет уж, дай мне самому поломать голову, самому решить, что мне, капитану Трумму, делать.

— Ты мог бы побольше рисовать, — предложила Баба-Мора. — На твои картины иногда приятно посмотреть.

— Плохой я художник, — грустно сказал Трумм. — В моих картинах нет жизни, а иногда они врут. Ты и сама это знаешь. Что бы я ни делал, во всем я обманываюсь. Мое сердце жаждет чего-то настоящего.

И капитан Трумм впал в великую тоску. Он беспокойно бродил по острову, смотрел на море и все хандрил.

Баба-Мора поглядывала на него со стороны, сердце ее сжималось от сострадания к капитану.

Это были тяжелые дни.

Как-то утром капитан проснулся поздно. Баба-Мора уже возвращалась откуда-то. Щеки ее разрумянились, одежда пропахла морским ветром и морем. В руках у нее был большой букет шиповника.

— Смотри, — сказала она, — шиповник зацвел!

Она поставила цветы в воду и села на край постели рядом с Труммом.

— Может, тебе хочется снова пойти в море? — спросила она. — Я могу сделать тебя опять молодым, если желаешь.

— А себя? — спросил Трумм.

— Нет, ответила Баба-Мора. — Я останусь старой колдуньей. Порой я и такая нужна.

— Но ты хотя бы подождешь, пока я опять состарюсь? — спросил капитан.

— Нет, — ответила Баба-Мора. — У тебя испортился бы характер, если бы ты все время знал, что тебя ждет на склоне лет старая колдунья.

Капитан задумался.

— В таком случае я никуда не поеду, — сказал он наконец. — Я уже не мальчишка. Да, честно говоря, мне вовсе и не хочется снова стать им. Я уже достаточно потопил кораблей.

Баба-Мора позвала Трумма на улицу. Там его ждал сюрприз. Среди кустов шиповника стояли на солнце два хорошеньких улья. Баба-Мора ранним утром привезла их с Большой земли.

Капитан подошел к ульям и стал смотреть, как суетятся пчелы, как они летят к шиповнику и, нагруженные нектаром и цветочной пыльцой, спешат обратно к ульям.

— Давно уже собиралась завести пчел, — сказала Баба-Мора. — Пчелы — очень умные создания. Им известно лекарство от девяти болезней. Только хлопот с ними много.

— Я сам ими займусь, — сказал капитан, и в его голосе послышалось какое-то облегчение.

— Но для них надо сеять медоносные травы, — сказала Баба-Мора. — Здесь на острове пчелам в общем-то и поживиться нечем.

— Я посею! — воскликнул Трумм. — Я всю жизнь мечтал сеять именно медоносные травы для пчел, как же я сам об этом не догадался! Вся моя жизнь чуть было не прошла впустую.

И счастливый Трумм обнял свою Бабу-Мору и поцеловал ее.

Было дивное летнее утро. Весь воздух над островом был наполнен золотистым жужжанием.