Йоста Кнутссон - Приключения Бесхвостика Пелле

— Конечно, конечно, — защебетала принцесса Фридеборг. — Сейчас будут и салака, и молоко, и свиные косточки!

Хозяева накрыли на стол, и начальник полиции тут же ухватил самую крупную салаку и самую сочную свиную косточку.

— Это вы хорошо придумали — маскарад, — сказал Рикард из Рикомберги.

— А когда будем угадывать, кто есть кто? — спросил Мурре из Скугстиббле. — И потом я расскажу очень весёлую историю, которая случилась у нас на скотном дворе.

— А я хочу сказать вот что, — сказал начальник полиции, — маскарад действительно замечательный, и у всех замечательные костюмы — кроме одного. И этому одному нас не обмануть, как бы он ни старался. Вы, конечно, поняли, дамы и господа, что я имею в виду Бесхвостого Пелле. Только у него нет хвоста, и поэтому нетрудно догадаться, где у нас Пелле. Привет, белый медведь-ты разоблачён! У тебя нет хвоста! Пелле разоблачён!

— Так сказать, выведен на чистую воду, — сказал один из полицейских.

— Разоблачён, — и всё тут, — сказал второй.

И все засмеялись.

Пелле вначале огорчился, но быстро собрался с духом.

— По-моему, совершенно ясно, что у белого медведя не может быть хвоста. Нет ничего глупее, чем белый медведь с хвостом. Представьте себе — белый медведь, а у него длинный хвост. Непонятно, над чем вы смеётесь.

— Он прав, — сказала Муська из Аркадии. — Хвостов у белых медведей нет.

— Так, кнопка какая-то, — подтвердил Рикард. — А это что за явление, позвольте спросить?

Это было не явление, это был Фридольф. Нос у него был совершенно белый, и с усов свисали большие белые капли. Нетрудно было догадаться, что он без разрешения пробрался за занавеску и вылакал сливки.

— Фридольф! — зашипела Фрида. — Иди сейчас же в постель! Маленькие котята не гуляют так поздно. Уже шесть часов!

Но Фридольф уселся на пол и показал лапкой на начальника полиции.

— Это же дядя Монс!

Все засмеялись, а Монс вскипел.

— Что это ещё за глупости! — сказал Монс. — Стал бы я наряжаться полицейским, то есть, я имею в виду, стал бы полицейский наряжаться мной, или, что я говорю, стали бы мы с полицейским…

— А это дядя Биль и дядя Буль, — сказал Фридольф.

— Пожалуй, так оно и есть, — сказал один полицейский.

— В его рассуждениях есть здоровое зерно, — сказал второй.

— Дураки! — зашипел на них Монс. — Что вы, не понимаете, что не должны сознаваться?

— Но мы же Биль и Буль! — сказал Биль.

— Буль и Билль — это же мы! — подтвердил Буль.

Все засмеялись, а Монс побледнел от злости. Тут Рикард из Рикомберги хлопнул в ладоши и воскликнул:

— А давайте все признаемся, кто есть кто! И так ведь все друг друга узнали!

— Это тётя Муська из Аркадии, — показал лапкой Фридольф на моряка.

— Вот видите, — сказал Рикард, — раз уж даже несмышлёныш Фридольф нас узнал, неужели мы сами себя не узнаем?

— Конечно, узнаем, — пожала плечами Муська, — вот этот клоун, к примеру — Хильда.

— А старушка в платке — Хульда! — сказал Мурре из Скугстиббле.

Все смеялись до упаду.

— Но я должна признаться, — отсмеявшись, сказала Фрида, — я не могу понять, кто этот Кот, Который Знает Всё. Не могу угадать.

— А ты что, с ним не танцевала? — спросил Рикард. — Запах скотного двора такой, что…

— Так это Рикард из Рикомберги! — обрадовалась Фрида.

Теперь смеялись все, кроме Рикарда.

— Давайте веселиться, — предложил Фриц. — Можем сыграть во что-нибудь. Или водить хоровод, или… ну, что-то в этом духе.

— Нет ничего глупее маскарадов, — заявил Монс. — Пошли, Биль и Буль! Эти младенческие забавы не для нас.

— Совершенно младенческие! — воскликнул Биль.

— Даже не детские, именно младенческие, — согласился Буль.

И весь полицейский отряд замаршировал к выходу.

Никто особенно не огорчился.

— Никогда не любил кошачью полицию, — сказал Пелле. — У людей полиция получше. Я знаю одного полицейского, он вечно топчется на Дворцовом Взвозе…

И праздник продолжался. Всем было очень весело — кроме Монса, Биля и Буля, которые сидели и дулись в своём сарае в Коньковом переулке.

И пусть себе сидят и дуются!

Есть в мире, далеко-далеко отсюда, такая страна, которая называется Америка-я почти уверен, что и вы не раз слышали об этой стране. Это большая и могущественная страна со множеством автомобилей и огромными домами — небоскрёбами, и мороженщики в Америке есть на каждом углу, потому что люди там просто жить не могут без мороженого.

Вышло так, что папа Биргитты и Улле собрался ехать в Америку на выставку, на огромную всемирную выставку в Нью-Йорке, самом большом американском городе. (Нью-Йорк произносится не совсем так, как пишется, так что если кто-то хочет блеснуть в обществе, то он говорит: Нью-Йоок, и тогда люди думают, что он тоже был в Америке.) И надо же случиться, что папа выиграл довольно приличную сумму в лотерею. Поэтому он решил, что может себе позволить взять в Америку всю семью — и Биргитту, и Улле, и их маму. И Бесхвостика Пелле.

Вредный кот Монс просто кипел от злости, когда услышал, что Пелле собирается в Америку. Он тут же призвал Биля и Буля в сарай в Коньковом переулке. Вскоре там же появились Фриц и Фрида. Монс взгромоздился на перевёрнутый ящик из-под сахара и произнёс:

— Это просто скандал. Бесхвостый Пелле собрался в Америку!

— Что, правда? — спросил Биль.

— Не может быть, — откликнулся Буль.

— Ещё как может быть! — сказал Монс. — Я встретил его утром на Кладбищенской, и он так хвастался, что меня чуть не стошнило. Они едут через пару >месяцев в Америку всей семьёй, и берут с собой этого урода. Это настоящий скандал! Подумайте только — бесхвостый заморыш будет представлять в Америке шведских котов! Что они там о нас подумают? Они же решат, что мы тут все так ходим, без хвостов!

— Настоящий скандал, — сказал Биль.

— Скандальней не бывает, — подтвердил Буль.

— А вы что скажете? — Монс зло уставился на Фрица и Фриду. — У вас же тоже есть своё мнение.

— Да, — сказал Фриц, немного помедлив, — это можно назвать скандалом.

— Что до меня, — сказала Фрида, — пусть едет на здоровье. Я не завидую.

— «Не завидую», — передразнил её Монс. — Кто говорит про зависть? Ты что, думаешь — я завидую? Я только рад, что мне не надо ехать в эту жаркую страну. Но я думаю о репутации шведских котов! Наша репутация — вот что меня волнует!