Алексей Сочев - Первое знакомство (сборник)

В сосновой роще было много сухих смолистых шишек, колючих веток с жёлтыми иглами. Колька разостлал плащ и начал собирать в него топливо.

— Шишек побольше бери, — учил он, — они горят, как уголь, картошку в них очень даже хорошо печь.

Пока собирали сушняк, пришёл дед, и они вместе направились к табуну.

— Здравствуй, Афанасий! — приветствовал дед конюха, доставая кисет. — Закурим, комариков погоняем.

Дед Афанасий с готовностью принял предложение. Это был высокий сухопарый старик, чем-то напоминавший степного орла. От правого уха до подбородка у него виднелся широкий шрам, отчего лицо его казалось беспричинно сердитым, хотя глубокие карие глаза и смотрели на ребят с добродушной иронией.

— А это что за почётный конвой у тебя? — спросил он у деда.

— Внука к тебе на выучку привёл. Парень смотри какой, а до сих пор верхом ездить не умеет. Тебе сколько было, когда ты к Будённому ушёл?

— Без малого семнадцать.

— Ну вот, всего четыре года разницы, а взгляни на моего казака. Пожалуй, и двумя руками клинка не подымет.

Петя укоризненно взглянул на деда, тот ухмыльнулся в усы, ласково потрепал внука по белявой голове:

— Ладно, Пётр Лексеич, не смотри так жалобно, авось и из тебя что-нибудь путное вырастет. Ну-ка, ребята, шагайте к табуну, присмотрите себе конька по душе, а мы тут с дедом покалякаем.

Петя осторожно пробирался между лошадьми, удивляясь смелости Кольки, который бесстрашно, как старых знакомых, похлопывал то одну, то другую, а то и прямо обнимал за морду, спрашивая:

— Как поживаешь, Резвая? Что-то давненько мы с тобой на речке не были, в неряхи записалась.

Пете приглянулась стройная гнедая кобылка с белой звёздочкой на лбу. Когда мальчик несмело приблизился к ней, она вдруг потянулась к нему и тихонько заржала.

— Хорошая моя, дорогая! — умилился Петя и, собравшись с духом, погладил лошадь.

— Что, Зорька понравилась? — спросил Колька. — Хорошая кобылка.

— А её Зорькой зовут? Зоренька, Зорюшка моя! — Петя поднялся на цыпочки и точно так же, как это делал Колька, потрепал лошадь по гриве. — Бедная моя, сколько у тебя здесь запуталось всякой всячины! — зашептал он, вытаскивая цепкие колючки лопуха и татарника. — Вот поедем на речку, я тебя вымою с мылом, расчешу гриву…

— А духами брызгать не будешь? — фыркнул Колька. — Стилягу из кобылы сделать хочешь!

К Зорьке подошёл дед, осмотрел её, удовлетворённо кивнул головой:

— Ладная кобылка. Только запомни, Пётр: незнакомую лошадь не трогай со стороны морды — укусить может. Брать её нужно со стороны шеи. А подходить сзади тоже опасайся — зубов можно не досчитаться.

— Хорошо, я не буду, — с готовностью согласился Петя. — Я вот только немножко колючки оберу. А прокатиться на ней сейчас можно?

— Попробуй. Только, если получишь затируху, не жалуйся.

— Какую затируху? — насторожился Петя.

— Это такая штука, что её на словах не опишешь, самому нужно испробовать, тогда ясней станет.

Старик взнуздал лошадь, подставил руку:

— Давай на первый раз подсажу.

Петя сел верхом, несмело натянул поводья. Зорька задрала голову, удивлённо насторожила уши.

— Да куда ж ты тянешь! — расхохотался Колька. — Или хочешь её на дыбы поставить? Отпусти поводья. Вот так. Поехали! — и легонько стегнул кобылу длинной хворостиной. — Держись, Петя, сейчас на галоп перейдём.

— Не спеши на галоп! — прикрикнул на Кольку дед. — Пусть немного пообвыкнет!

Пете часто приходилось ездить в «Победах», «ЗИМах» и «Волгах», но никогда он не испытывал такого захватывающего и гордого чувства. Почему-то хотелось кричать, гикать и свистеть. Теперь только он понял, почему мальчишки проносились по улице верхом с такими счастливыми и возбуждёнными лицами. Он бы тоже закричал и захлопал в ладоши, да вот беда — нельзя бросить поводья.

Лошадь мотнула головой, отгоняя назойливых слепней, и побежала рысцой. Петю начало трясти. Ему показалось, что его посадили на острую перекладину, с которой он сползал то на одну, то на другую сторону. А что, если попробовать вот так? Ох, ещё хуже!.. Что же делать?.. Петя всё ещё возился на спине у Зорьки, а та, свернув направо, поскакала через луг напрямик к табуну. Теперь она уже сама перешла на галоп.

Петя чувствовал, что сию минуту слетит на землю, и, чтобы не упасть, бросил поводья и вцепился обеими руками в конскую гриву. Все страшные мамины предупреждения мигом пронеслись у мальчика в голове. «Только б не под копыта, только б ничего не сломать!» — с ужасом думал он, чувствуя, как скользит его тело вниз и уж ничто не сможет удержать его в равновесии…

Упав на траву, Петя вскочил на ноги, но не побежал ловить лошадь. Он был твёрдо уверен, что в таких случаях человек обязательно должен что-нибудь сломать, и с испуганным лицом начал быстро себя ощупывать. Но, к его удивлению, всё было цело.

— Что стоишь! — подбежал к нему Колька. — Лови Зорьку!

В тоне приятеля не было и тени испуга или тревоги. Он вёл себя так, словно Петя упал не с лошади, а со стула.

— Я же упал, — с невольным упрёком за то, что на его беду не обращают внимания, ответил Петя.

— Велика важность — упал! Давай лови кобылу, а то скоро стемнеет.

Разрезвившуюся Зорьку поймать было нелегко. На выручку пришёл дед. В руке у него была краюшка ржаного хлеба. Лошадь потянулась к хлебу, и старик ловко схватил её за уздечку.

— Если она опять перейдёт на галоп, не бросай поводья, а натягивай их покрепче, — учил, дед внука. — Ты лошадью должен командовать, а не она тобой.

На дворе уже начали сгущаться сумерки, когда Петя наконец слез с лошади. Земля колыхалась у него под ногами, голова слегка кружилась, а растёртые ноги так ныли, что мальчик едва переступал ими.

— Ну как? — весело ухмылялся Колька. — Теперь знаешь, что такое затируха?

— Знаю… — ответил Петя и повалился на разостланный дедом плащ. — А как же завтра? Я и ходить не смогу, не то что ездить.

— Перегодить придётся — Москва не сразу строилась, — заметил дед. — Главное, ты коня узнал, теперь наука легче пойдёт.

— А Зорька хорошая лошадка, — сказал с благодарностью Петя.

Несмотря на боль в ногах, он всё же поднялся, отломил краюшку хлеба, густо посолил её и понёс кобыле, которая паслась неподалёку. Лошадь взяла хлеб, ласково пощекотав ладонь бархатными губами, и, как показалось Пете, вопросительно посмотрела на него. Ну, а дальше, мол, как? Если будешь почаще угощать хлебцем, то я тебе послужу, друзьями будем.

Ярко запылал костёр. Мальчики поближе придвинулись к огню, затихли. Там, за яркой чертой света, начиналась загадочная, таинственная ночь со своими задумчивыми звуками, насторожёнными шорохами, мягким мерцанием звёзд. Но Петю больше не пугала темнота, сейчас он даже не замечал её, а думал о чём-то своём, и эти мысли были приятные и успокаивающие.