Людмила Матвеева - Старый барабанщик

В трубе было сухо и гулко, далеко на том конце в кружочке светилась снежная улица, по которой прохожие ходили не спеша, а машины ездили редко. И барабанщик побежал по трубе и выскочил с другой стороны. Он потёр поясницу, которая заныла, как всегда, когда ему приходилось нагибаться, и крикнул в трубу: «У-у-у-у!» — а весёлое эхо отозвалось раскатисто и таинственно: «У-у-у-у!»

А дальше было вот что.

Старый барабанщик вдруг почувствовал, что ему стало почему-то весело и легко. И почему-то перестала ныть поясница и зябнуть руки. И совершенно без следа прошли тоска и грусть. Барабанщик удивился: давно у него не было такого хорошего настроения. «С чего бы?» — подумал он, но не стал особенно долго размышлять. Когда человеку весело, он хочет не рассуждать, а веселиться.

А дела творились совсем странные. Неожиданно для самого себя барабанщик вдруг запрыгал на одной ноге и доскакал до самого угла, не чувствуя ни усталости, ни одышки. Уж такого с ним никогда не бывало. Он попрыгал ещё немного вокруг толстого серого дерева — и опять ничего! Даже ещё веселее стало. Он постоял немного, ошарашенно поглядел по сторонам и, сунув два пальца в рот, оглушительно свистнул. Никогда в жизни барабанщик не свистел, даже в далёком детстве, хотя тогда, в детстве, очень хотел научиться свистеть не хуже мальчика Витьки со второго этажа. Но у него не получалось. Не всё ведь получается, что захочется. А тут на старости лет старый барабанщик лихо свистнул в два пальца, удивился и свистнул ещё раз, погромче.

— Кто меня зовёт? — раздалось откуда-то сверху. Из форточки высунулась голова. Это была взлохмаченная и сердитая голова человека лет двенадцати. — Кому это я понадобился в такую рань?

Вопрос прозвучал сурово, и старый барабанщик смутился. Он хотел сделать вид, что его всё это не касается, и стал писать на снегу носком ботинка слово «Фантомас», как делают все, кому нечего делать. Но мальчишку не так легко было провести.

— Пожилой, а балуешься, — строго сказал он, — свистишь под окном. Если у тебя ко мне дело, говори скорее, у меня ещё уроки не сделаны.

Барабанщику показался обидным такой невежливый тон, но почему-то он ничего не сказал: скорее всего, ему не хотелось ни с кем ссориться в такое хорошее утро. Он спросил:

— А вы кто?

— Я? — Мальчишка посмотрел удивлённо. — Я волшебник. Меня зовут Серёжа, разве ты меня не знаешь?

— Видите ли, — забормотал барабанщик, — я не совсем понимаю. Всё это немного странно, согласитесь.

— Ты что, не в своём уме? — сочувственно поинтересовался невежливый волшебник. — Или ты не с нашей улицы, что ли?

— Да, я живу в другом районе, — с достоинством ответил барабанщик, — у нас там мальчики умеют почтительно разговаривать со стариками. — И барабанщик гордо вскинул голову.

— Во даёт! — захохотал мальчишка. — Врёт и не краснеет! А ты бедовый.

Барабанщик хотел уйти, он даже повернулся и сделал первый шаг, но какая-то сила заставила его остаться на месте. Он так и не понял, то ли это было волшебство, то ли обыкновенное любопытство. Во всяком случае, он не ушёл, а спросил вполне мирно:

— А вы правда волшебник? Или это шутка? Или, может быть, прозвище?

Волшебник покрутил пальцем у виска — очевидно, это был какой-то специальный жест волшебников.

— Какое тебе прозвище? Скажет тоже… Русским языком тебе говорят: волшебник. Прямо удивительно, до чего непонятливые бывают люди. Всё им растолкуешь, всё объяснишь. А они сомневаются, а они удивляются. А удивительного нет ну ни одной капли. А я уже битый час торчу в форточке. А географию кто за меня будет учить? А двойку кто схватит? А от мамы кому попадёт?

Волшебник говорил всё громче, барабанщику даже показалось, что из ушей у Серёжи выбивается пламя. А может быть, у волшебника просто горели уши от гнева, это тоже бывает.

— Хотите мороженого? — предложил барабанщик. — Там на углу открыто, я могу вас угостить.

Волшебник повеселел:

— Ты мне сразу понравился. Сейчас спущусь, география никуда не денется.

Они подошли к прозрачному киоску, в котором грудами лежали вафельные стаканчики, большие брикеты крем-брюле, эскимо в запотевших от холода серебряных бумажках. Барабанщик спросил:

— Вы какое больше любите, фруктовое или шоколадное?

— Я всякое люблю. — Не очень вежливо, но вполне искренне ответил волшебник.

Они медленно брели по заснеженной улице и хрустели мороженым. Серёжка поддавал ногой ледышку, а барабанщик просто наслаждался прохладным твёрдым эскимо. Оно нравилось ему, как в былые времена, когда всё в его жизни шло хорошо, и мороженое было вкусным и не таким уж холодным.

— Ты в трубу лазил? — спросил волшебник.

— Да, — признался барабанщик, — но всего один раз.

— Одного раза хватит, — сказал Серёжка, — это всё равно, один раз или много. Это же совсем волшебная труба!

— Что вы говорите! — дрогнувшим голосом удивился барабанщик. — То-то я смотрю, со мной происходят весьма странные, непонятные вещи.

— То ли ещё будет! — пообещал волшебник — и исчез. Не ушёл, не убежал и не спрятался, а именно исчез, как умеют исчезать только настоящие волшебники. Ничего удивительного в этом нет. Разве волшебники только те, кто с бородой? Ничуть не бывало. Они бывают самые разные.

Барабанщик удивился, что волшебник исчез так незаметно и даже не сказал «спасибо» за мороженое, но вспомнил, что это был невежливый волшебник, к тому же он торопился: ведь дома его ждала невыученная география. А это даже для волшебника дело нешуточное.

Барабанщик так и не успел расспросить про волшебную трубу, но он уже и сам начал кое о чём догадываться. Труба действительно была самой обыкновенной волшебной трубой. Такие трубы попадаются не так уж часто, но всё-таки попадаются. А почему бы и нет? Разве бывают только волшебные палочки, зеркальца и волшебные калоши? Нет. Волшебные вещи бывают самые разные.

На следующее утро старый барабанщик с большим вниманием прослушал «Пионерскую зорьку» по радио и выбежал на улицу. Он хотел съехать по перилам, но побоялся свалиться с непривычки. Во дворе мальчишки и девочки играли в салки. Барабанщик не играл в эту прекрасную игру лет пятьдесят, но сегодня он остановился и оглушительно крикнул:

— Чур, я на новенького!

И пустился догонять Вовку из двадцать седьмой квартиры.

Ребята смотрели на него с изумлением. Они-то давным-давно знали этого солидного старика с седой шевелюрой, который всё ходил барабанить в свой оркестр, а потом стал просто гулять по улицам — значит, пришло такое время. Но, как все взрослые, он всегда спешил по какому-нибудь делу и на ребят не обращал внимания. Вдруг этот вполне приличный гражданин стремительно выскочил из подъезда и бесцеремонно ввязался в игру. Раз человеку очень хочется, пусть играет. А барабанщик смущённо улыбался и резво носился по улице. Он догнал Вовку, осалил его и с криком: «Салочка, дай колбаски!» — пустился наутёк. Набегавшись вволю, барабанщик сообщил ребятам: «Мне чура» — и пошёл по своим делам в райсобес.