Алексей Налепин - Сказки народов Европы

Несмотря на свое увечье, был он человек жизнерадостного, веселого нрава и любил распевать песни за работой.

А еще он любил прикалывать к своей шапчонке пучок наперстянок — цветов, которые часто называют еще «колпачками фей». Неудивительно, что люди прозвали маленького горбуна Колпачком.

Однажды вечером возвращался Колпачок с базара, где продавал свои корзины. Наступала ночь, надо было поторопиться, но быстро шагать бедняга не мог.

Наконец он выбился из сил и присел отдохнуть на кочке возле каких-то полузаросших развалин.

И вдруг в тишине и в темноте раздался звук дудочки. Колпачок прислушался и различил мотив — простой, но такой отрадный и чудесный, какого он отродясь не слышал. Зазвучала песенка, хор тоненьких голосов с необыкновенным совершенством выводил мелодию, а слова были такие:

На этом месте пение как-то неуверенно обрывалось, а потом повторялось все сначала:

Колпачок наслаждался необыкновенной музыкой. Он понял, что нечаянно подслушал спевку Волшебного Народца Из-под Холма. Малютки, должно быть, сочиняли новую песенку, но что-то у них не ладилось. Колпачку захотелось им помочь. Он приготовился и — когда в третий раз прозвучало:

вступил и допел красивым, звонким голосом, завершая мелодию:

На несколько секунд воцарилась удивительная тишина. И вдруг раздался веселый шум, щебетание тоненьких голосов, смех, радостные возгласы, и Колпачок увидел себя окруженным толпой маленьких музыкантов. Это были волшебные жители холмов, которых ирландцы называют сидами, а англичане — феями или эльфами. Малыши ликовали, что песня у них наконец получилась, и без устали распевали, приплясывая вокруг Колпачка:

Наконец один из сидов, видимо старший, потребовал тишины и, выступив вперед, обратился к Колпачку с такой речью:

— О певец, искуснейший среди смертных! Нам прискорбно видеть тебя обремененным этим тяжелым горбом. К счастью, одного взмаха волшебной палочки достаточно, чтобы навек избавить тебя от уродства. Такова наша благодарность тебе за чудесную песню. Прощай, Колпачок!

С этими словами он взмахнул палочкой… и все замелькало в глазах Колпачка, закружилось в стремительном хороводе и исчезло. Без чувств он упал на росистую траву и уснул, а когда проснулся, уже наступило утро.

Колпачок вскочил на ноги и впервые в жизни распрямился — горба больше не было у него за плечами, он сделался статным и красивым парнем. Многие его не узнавали. Пришлось вновь и вновь рассказывать всем и каждому историю про сидов, прежде чем люди поверили ему и признали в нем прежнего Колпачка.

Случилось так, что проведал про этот случай другой горбун, по имени Джонни Порченый, и тоже решил попытать своего счастья.

Он пришел с вечера на то самое место, о котором рассказывал Колпачок, и сел там на кочку, дожидаясь темноты.

Долго так сидел он и начал было задремывать, как вдруг раздались тоненькие голоса, пенье дудочки, и Джонни услышал, как веселый хор поет песенку:

«Ага! — подумал Джонни. — Колпачок подсказал им только один день — среду, а я подскажу целых два. Небось за это меня и наградят щедрей: не только избавят от горба, но и дадут золота. У них ведь, говорят, много золота — у этого чудного Народца Из-под Холма».

Рассудив таким образом, Джонни раскрыл пошире рот и, едва только хор успел пропеть «Понедельник…», поспешно закричал ни в склад, ни в лад:

Все смолкло — но только на миг. Потом раздались шум, возгласы, сердитые голоса:

— Какой невежа это закричал? Кто испортил нашу песню?

Джонни увидел себя окруженным возмущенной толпой малюток, они кричали и показывали ему кулаки. Внезапно один из них, с волшебной палочкой в руке, выступил вперед и сказал:

— О глупец, несноснейший среди смертных! Ты получишь награду, достойную тебя. Быть тебе до скончания века таким же нескладным, как твоя песня!

Он взмахнул палочкой… Все закружилось в глазах у Джонни, и он рухнул на землю как подкошенный. До утра проспал он на росистой траве, а когда проснулся и ощупал свою спину — о злосчастье! — не один, а два горба было у него за плечами. Кое-как побрел прочь жадный Джонни, разгневавший сидов.

А веселый Колпачок жил долго и счастливо, радуя людей своими песнями и добрым нравом.

авным-давно жил возле Свинфорда человек по имени Оуэн О’Малреди. Он сажал картошку, разводил огород вместе со своей женой Молли и никогда не унывал, ни на что не жаловался.

Лишь одно у него было сокровенное желание — увидеть сон. Никогда в жизни ему ничего не снилось.

Встретил он как-то соседа, разговорились они о том о сем. Оуэн возьми да признайся, что нет у него заветнее мечты, чем увидеть хоть какой-нибудь сон.

— Увидишь сегодня же ночью, — сказал сосед, — если поступишь по моему совету.

— Говори скорее, — обрадовался Оуэн.

— Выгреби всю золу из очага, устрой себе там постель и ложись спать. Будет тебе и сон, и сновидение, не беспокойся.

Пришел Оуэн домой, стал выгребать золу из очага и устраивать там постель. Жена решила, что он спятил, но Оуэн растолковал ей, в чем дело, утихомирил кое-как, и вот легли они спать вместе прямо в очаге.

Только заснули, как в дверь стучатся:

— Вставай, Оуэн О’Малреди! Помещик велел тебе доставить письмо в Америку.

Встал Оуэн, сунул ноги в башмаки, думает: «Нелегкая тебя принесла в такую пору!»

Однако взял письмо и не мешкая зашагал по дороге. Возле горы Слив-Чарн поравнялся он с пареньком, пасущим стадо коров.

— Бог в помощь тебе, О’Малреди! — приветствует его пастух.

— И тебе того же! — ответил Оуэн, удивившись. — Все меня знают, лишь я никого не знаю.

— Куда тебя несет среди ночи? — спрашивает пастух.

— В Америку, с письмом от помещика. Не сбился ли я с пути?

— Все верно, шагай себе прямо на запад. Но как ты думаешь переправляться через море?

— Там видно будет, — ответил Оуэн и пошел дальше.

Вот подходит он к морю, видит — на берегу журавль стоит на одной ноге.

— Бог в помощь тебе, О’Малреди! — приветствует его журавль.