Василий Жуковский - Певец во стане русских воинов

Хотя и не со мной».

«Не унывай же, ободрись;

Еще ты в цвете лет;

Ищи – найдешь; отважным, друг,

Несбыточного нет».

«Увы! Напрасные слова!

Найдешь, – сказать легко;

Мне до него, как до звезды

Небесной, далеко».

«На что ж искать далеких звезд?

Для неба их краса;

Любуйся ими в ясну ночь,

Не мысли в небеса».

«Ах! я любуюсь в ясный день;

Нет сил и глаз отвесть;

А ночью… ночью плакать мне,

Покуда слезы есть».

Конец 1817

Мина Романс

Я знаю край! там негой дышит лес,

Златой лимон горит во мгле древес,

И ветерок жар неба охладит,

И тихо мирт и гордо лавр стоит…

Там счастье, друг! туда! туда

Мечта зовет! Там сердцем я всегда!

Там светлый дом! на мраморных столбах

Поставлен свод; чертог горит в лучах;

И ликов ряд недвижимых стоит;

И, мнится, их молчанье говорит…

Там счастье, друг! туда! туда

Мечта зовет! Там сердцем я всегда!

Гора там есть с заоблачной тропой!

В туманах мул там путь находит свой;

Драконы там мутят ночную мглу;

Летит скала и воды на скалу!..

О друг, пойдем! туда! туда

Мечта зовет!.. Но быть ли там когда?

Конец 1817

К месяцу

Снова лес и дол покрыл

Блеск туманный твой:

Он мне душу растворил

Сладкой тишиной.

Ты блеснул… и просветлел

Тихо темный луг:

Так улыбкой наш удел

Озаряет друг.

Скорбь и радость давних лет

Отозвались мне,

И минувшего привет

Слышу в тишине.

Лейся, мой ручей, стремись!

Жизнь уж отцвела;

Так надежды пронеслись;

Так любовь ушла.

Ах! то было и моим,

Чем так сладко жить,

То, чего, расставшись с ним,

Вечно не забыть.

Лейся, лейся, мой ручей,

И журчанье струй

С одинокою моей

Лирой согласуй.

Счастлив, кто от хлада лет

Сердце охранил,

Кто без ненависти свет,

Бросил и забыл,

Кто делит с душой родной,

Втайне от людей,

То, что презрено толпой

Или чуждо ей.

Конец 1817

Новая любовь – новая жизнь

Что с тобой вдруг, сердце, стало?

Что ты ноешь? Что опять

Закипело, запылало?

Как тебя растолковать?

Все изчезло, чем ты жило,

Чем так сладостно грустило!

Где беспечность? где покой?..

Ах! что сделалось с тобой?

Расцветающая ль младость,

Речи ль, полные душой,

Взора ль пламенная сладость

Овладели так тобой?

Захочу ли ободриться,

Оторваться, удалиться —

Бросить томный, томный взгляд!

Ах! я к ней лечу назад!

Я неволен, очарован!

Я к неволе золотой,

Обессиленный, прикован

Шелковинкою одной!

И бежать очарованья

Нет ни силы, ни желанья!

Рад тоске! хочу любить!..

Видно, сердце, так и быть!

Январь или февраль 1818

Горная дорога

Над страшной бездной дорога бежит,

Меж жизнью и смертию мчится;

Толпа великанов ее сторожит;

Погибель над нею гнездится.

Страшись пробужденья лавины ужасной:

В молчанье пройди по дороге опасной.

Там мост через бездну отважной дугой

С скалы на скалу перегнулся;

Не смертною был он поставлен рукой —

Кто смертный к нему бы коснулся?

Поток под него разъяренный бежит;

Сразить его рвется и ввек не сразит.

Там, грозно раздавшись, стоят ворота;

Мнишь, область теней пред тобою;

Пройди их – долина, долин красота,

Там осень играет с весною.

Приют сокровенный! Желанный предел!

Туда бы от жизни ушел, улетел!

Четыре потока оттуда шумят —

Не зрели их выхода очи.

Стремятся они на восток, на закат;

Стремятся к полудню, к полночи;

Рождаются вместе; родясь, расстаются;

Бегут без возврата и ввек не сольются.

Там в блеске небес два утеса стоят,

Превыше всего, что земное:

Кругом облака золотые кипят,

Эфира семейство младое;

Ведут хороводы в стране голубой;

Там не был, не будет свидетель земной.

Царица сидит высоко и светло

На вечно незыблемом троне;

Чудесной красой обвивает чело

И блещет в алмазной короне;

Напрасно там солнцу сиять и гореть:

Ее золотит, но не может согреть.

Март – начало апреля 1818

Песня

Минувших дней очарованье,

Зачем опять воскресло ты?

Кто разбудил воспоминанье

И замолчавшие мечты?

Шепнул душе привет бывалый;

Душе блеснул знакомый взор;

И зримо ей минуту стало

Незримое с давнишних пор.

О милый гость, святое Прежде,

Зачем в мою теснишься грудь?

Могу ль сказать: живи надежде?

Скажу ль тому, что было: будь?

Могу ль узреть во блеске новом

Мечты увядшей красоту?

Могу ль опять одеть покровом

Знакомой жизни наготу?