Ирина Балина - Крот Филипп и мышка По

– Куда вы идёте?

– Там, – указал крот вперёд, – там что-то происходит. Оттуда идёт запах… Бррр… Фррр… – крот шевелил носом, тёр его лапами и чихал всё чаще и чаще.

По принюхалась, но никаких новых, кроме привычных лесных, запахов не обнаружила.

– Вы уверены?

– Совершенно. Глядите! – Филипп резко остановился и поднял морду вверх.

Действительно, над лесом поднимался сероватый пар.

– Туман? – удивилась По.

– О нет, так пахнет что-то другое. Туман, насколько мне известно, безвреден. А здесь сейчас пахнет чем-то опасным.

По вгляделась в странные облака, поднимавшиеся от земли. Уже стемнело, и они казались белыми на фоне наступающей ночи. Но если бы они увидели их ещё при свете солнца, как увидели их жители леса, лежащего вдали от реки, они узнали бы в них большие серо-чёрные клубы дыма.

– Филипп, ты прав… – медленно протянула По. Сказав это, она, казалось, засомневалась в собственном утверждении. Но пройдя пару шагов вглубь леса, они уже могли видеть красные язычки огня, разбегающиеся во все стороны от огромного, с яростным хрустом пожирающего лес пламени. Филипп никогда не видел пожара, но По не пришлось объяснять ему, что это такое и чем это грозит.

– Скорее, По, за мной, за мной! Туда! Я знаю подземный ход недалеко отсюда, он ведёт на другую сторону реки! Ещё ребёнком я исследовал все ходы под лесом, мы непременно выйдем на том берегу!

– Смотри! – По указала в сторону леса. – Звери бегут к воде.

Действительно, со стороны леса вскоре прибыли толпы зверей и птиц, чтобы укрыться от огня у реки. Ещё никогда По не видела рядом таких разных зверей всех вместе, собранных на одном клочке земли, куда привёл их страх за собственные жизни. Они причитали, плакали, вскрикивали от страха, озирались по сторонам, кто-то сразу же кинулся в воду, кто-то поплыл через реку, а кто-то полетел, те же, кто не мог сделать ни того, ни другого, просто заходили в воду и ждали, ждали с выпученными от страха глазами и бешено колотившимися сердцами.

– Филипп, – сказала вдруг очнувшаяся от созерцания этой поразительной картины По, – Эдмунд с Мартой живут на другой стороне от плотины, ведь так?

– Да, несомненно. – Недолго думая, ответил крот.

– Но ведь там всё в огне!

– Да, да, – донеслось откуда-то из стайки уток, которые собирались отплывать на другой берег и пересчитывали своих птенцов, – нам рассказали горлицы, что пожар начался именно там. Заполыхало оттуда.

Вслед за утятами из зарослей кустарника показалось семейство мышей. Филипп видел их впервые и с изумлением отметил про себя, что все они, как один, были похожи на По.

– Скорее, за нами! – обращались они к По, размахивая лапками, указывая в сторону своих мышиных ходов. – За нами, Полли! За нами!

В этот миг всё кроличье семейство показалось из-за деревьев. Они были страшно напуганы и не знали, что им делать. Никто из них не мог плавать, а огонь приближался так быстро, что думать было уже некогда.

– Филипп, нужно им помочь. – Почти что скомандовала По.

Крота не смутил подобный тон, вдруг перед лицом такой опасности, он ощутил, что его и кроликов что-то связывает, как зверей, как жителей этого леса, и сейчас было совершенно неважно, насколько на самом деле разными они были.

Филипп привёл По и кроликов к подземному ходу, когда пламя уже подобралось так близко, что кругом стало светло, как днём. Первыми спустились крольчата, затем По, Эдмунд, Филипп был последним. Он тщательно завалил вход камнями и землёй, чтобы едкий дым не проник внутрь. Ход был на удивление просторным.

– Я давно не был здесь, – шагая впереди, говорил Филипп, – помню, совсем ребёнком этот ход казался мне чем-то вроде той плотины, – величественным и невозможно огромным.

Кролики были так напуганы огнём и так огорчены утратой своего дома, что всё начало пути провели в скорбном молчании, хоть они и были благодарны своему спасителю – кроту. Ни По, ни кроликам, никому из лесных зверей вообще никогда не приходилось так долго идти под землёй. Старый кротовый ход пролегал под рекой и вёл их на другой берег. От осознания того, какая масса воды сейчас бежала над их головами, им становилось дурно, а от мыслей о том, сколько поколений кротов потрудилось здесь, чтобы прорыть этот спасительный теперь для них ход, накатывало чувство трепетной благодарности. Зайчата уставали идти, процессии приходилось то и дело останавливаться, чтобы они могли передохнуть и съесть что-нибудь из корзины, которую Марта так предусмотрительно взяла из дома. Они охотно угощали Филиппа и По, за едой Филипп рассказывал им, куда вели те или иные ответвления хода, которые попадались им по пути. Порою, когда идти становилось совсем невыносимо, кролики начинали подозревать, что Филипп заблудился в веренице этих развилок и ответвлений, но вот, наконец, они увидели лучик света, пробившийся сквозь заросли вьюнка, которым густо порос уже давно заброшенный выход из подземелья.

Когда они выбрались на поверхность, горечь утраты дома сменилась на радость о том, что все они целы. С этого берега было видно, как дымится чёрное пепелище на другой стороне реки. Пожар превратил Зелёный Лес в обугленные головёшки. Выгоревшие стволы деревьев ещё дымились на ветру. Где-то совсем в глубине леса ещё танцевали одинокие языки пламени. Один из них Филипп сначала принял за рыжий лисий хвост, ведь зрение у него было плохое, а очки исцарапаны пылью.

Тем же днём, за обедом, Филипп выучил новый урок – он узнал, почему возню называют мышиной. Дело в том, что отобедать ему пришлось не где-нибудь, а в мышиной норе. И не в какой-то рядовой из многочисленных, а в семейном поместье мышей. А пришлось вот почему.

Отец кроличьего семейства крепко сжимал лапу крота и продолжительно тряс её, боясь смутить своего спасителя более откровенным проявлением благодарности. В этот момент По еле заметно похлопала Филиппа по спине.

– А? Что? По?.. – крот стал оглядываться намеренно неловко, и это сработало. Эдмунд наконец-то разжал лапы и, низко склонив голову на грудь, произнёс: «Ещё несколько дней назад мы и подумать не могли, какое благо в вашем лице послали нам небеса. Знайте, мой дорогой крот, я обязан вам жизнями моей жены и детишек. Вы всегда можете рассчитывать на меня. Могу ли я звать вас своим другом?»

Филиппа ещё не до конца оставили впечатления от пожара и прохода под рекой, как вдруг его захотел назвать другом ещё один лесной житель, а с ним и всё его немаленькое семейство.

– Знайте, мой дорогой крот, если вы мой друг, вы теперь и друг доброй половины кроликов с этого берега. Не хочу хвастать, но мы – семейство большое и дружное. Одних родных братьев у меня девять, а ещё есть сёстры. Впрочем, нужно скорейшим образом заняться их поисками… – кролик озабоченно зашарил глазами по столпившимся вокруг животным.