Джанни Родари - Торт в небе

— Вы куда? А ну-ка по местам! Стойте! Хотите, чтоб я вас всех наказал?

Но, как ни кричал учитель, всё было напрасно: школа вмиг опустела, словно вдруг настал конец учебного года. Осиротели полунаписанные сочинения и полурешённые задачи, прервались на полуслове ответы по истории и географии.

— В Трулло! В Трулло!

Прохожие с любопытством оглядывались на ребят. Полицейские ошалело хватались за головы (прикрытые каской). Из окон высовывались мамаши и кричали:

— Тонино! Пьетро! Мария! Гильда! Оретта! Дарио! Альбертина!

Но куда там! Никто из ребят даже не обернулся на зов.

Вот пятеро мальчишек медленно катят на одном самокате. А вот мальчик из Париоли — это богатый квартал города — взгромоздился на тележку и знай себе мчится на зависть своим менее удачливым сверстникам, которые пыхтят на трёхколёсных велосипедах и пожарного цвета педальных автомобильчиках или шумно несутся вперёд на роликовых коньках.

— В Трулло! В Трулло!

Многие девчонки бегут, прыгая через скакалку. Это потому, что им кажется, будто так они быстрее доберутся до цели, и ещё потому, что они вообще никогда не расстаются со скакалкой.

— Что такое? Неужто революция? — взывает какой-то аптекарь с порога своего заведения. — Может, пора опускать жалюзи?

Шестеро мальчишек с Кампо де Фьори одолжили у старьёвщика ручную тележку и совершают вояж со всеми удобствами: двое толкают тележку, четверо сидят в ней и кричат:

— В Трулло! В Трулло!

Нашлись даже отчаянные головы, которые пересекали Рим в лодках по Тибру от моста Мильвио до Мальяны и оттуда устремлялись лугами к горе Коко. Торт красовался на её вершине, окрашенный лучами закатного солнца в цвет земляничного пирога.

Понятное дело, волшебные телефонные звонки достигли и Трулло. Так что первыми ринулись к подножию торта юные трулловцы, или труллаки, а то и труллалеи, уж не знаю, как лучше их назвать.

Тщетно пожарные и полицейские, пехотинцы и кавалеристы, офицеры и унтер-офицеры пытались сдержать их натиск.

Как раз в это время Рита и Лукреция и вывели свою ватагу из больницы, а тем, кто не мог встать с постели, пообещали принести по большому куску торта.

Понятно, не обошлось и без слез.

— Хочу с вами! — умолял мальчик с ногой в гипсе. — Поскачу на одной ноге!

— Голова садовая, — отвечала ему Лукреция. — Так ты и здоровую ногу сломаешь. Будь пай-мальчиком, мы тебя не забудем.

И она убежала, словно бабочка крыльями трепыхая полами своего красного халата. Бок о бок с ней бежал беленький мальчик с рукой на перевязи и кричал:

— Вот повезло, что я сломал не ногу, а руку! Правда, повезло?

Какой-то зеленщик, увидев пробегающую мимо стайку ребят в пижамах, халатах и просто в ночных рубашках, закричал:

— Да ведь карнавал-то уже когда прошёл?.. А ты куда? Ну-ка назад, бездельник, сейчас же назад!

Последние слова относились к его собственному сыну. Но тот не стал долго раздумывать, карнавал или не карнавал, а, узнав, в чём дело, попросту бросил мотыгу и побежал за ребятами.

— Пощадите! — крикнул профессор Икс, показываясь вместе с Паоло в отверстии галереи.

Тысяча, две тысячи, три тысячи ребят, ломая и расстраивая боевые порядки вооружённых сил, устремились вверх по склону холма. В воздухе зазвенели ликующие клики:

— В атаку!

— На штурм!

— Даёшь торт!

— Я пропал! — бормотал профессор Икс, без сил опускаясь на миндальное пирожное. — Теперь торт уже не уничтожить.

— Спорим, торт будет уничтожен! — сказал Паоло.

— Как так?

— Откройте глаза, профессор! Чего ж ещё делать с тортом? Уж не думаете ли вы, что ребята станут его обмерять-вычислять: какова окружность, какова площадь основания? Да не пройдёт и часа, как от него и следа не останется!

Профессор Икс просиял, словно внутри него зажглась лампочка.

— А ведь верно! Они съедят его! От него не останется ни крошки. Ура! Вперёд, ребята, вперёд! Хватит на всех! Приятного аппетита всей честной компании! Надо же быть таким ослом — не сообразить этого раньше!

— Ничего, — утешил его Паоло. — Бывает, и учёный даёт промашку.

Первые ряды атакующих были уже в нескольких шагах и в особом приглашении не нуждались: во всех глазах горела радостная решимость разделаться с врагом так, чтоб от него цуката на цукате не осталось. Ещё мгновение — и за торт принялись со всех сторон.

Взвод сапёров очертя голову ринулся в штольню, прорытую Паолой и Ритой. Другие оказались гораздо практичнее и начали прямо с периферии.

— Внимание, дети! — бубнил тем временем «Диомед» из своего громкоговорителя. — Не принимайте угощения от марсиан. Они дадут вам отравленные сладости: не ешьте их!

Но кто стал бы слушать эти увещевания?

— Оставьте нам! — вопили вновь прибывающие, взбегая вверх по склону.

Торт в два счёта издырявили, словно решето. Десятки галерей и ходов прорезали его по всем направлениям. Сияющий профессор Икс появлялся то тут, то там. Он помогал слабым отрывать плиты шоколада, рушил стенки из миндальных пирожных, указывал, где находятся лучшие сорта мороженого, и подсаживал к потолку самых маленьких, чтобы они могли полакомиться сбитыми сливками.

— Вы марсианин? — спрашивали его ребята.

— Да-да. Я марсианин. Ешьте и пейте, вы в гостях у Марса.

— Да здравствует Марс! — кричали ребята, набивая себе рты.

— Диомед, я Дедал. Диомед, я Дедал. Приём.

— Я Диомед. Вас слышу. Приём.

— Господин генерал, тут творится что-то несусветное, я бы сказал, потусветное.

— А что вы знаете о том свете? Вы что, там бывали? Спускались в ад с Данте Алигьери? Докладывайте, что у вас перед глазами. Приём.

— Господин генерал, я не верю своим глазам.

— Сделайте над собой усилие.

— Одним словом, господин генерал, ребятня кусок за куском поедает неопознанный объект. Вот почему больше не слышно их голосов: у них набиты рты.

— Вы хотите сказать, космический противник приманивает детей сластями?

— Противника вообще не видать, господин генерал. Видны только дети, а космический объект всё уменьшается в размерах, попросту говоря, тает на глазах.

— Это что-то несусветное!

— О чём я и докладывал, господин генерал.

Такой разговор произошёл часов в шесть того знаменательного вечера между офицером разведки — пилотом вертолёта, который патрулировал над горой Коко, и командованием ОКО, которое разместилось, как уже известно, в школьном управлении Трулло. Не справившись с натиском детворы, «Диомед» поднял в воздух вертолёт, чтобы хоть как-то контролировать положение.

Генералы и полковники, начальники пожарных команд и шефы полиции, слушая донесения лётчика, избегали смотреть друг другу в глаза — легко ли признаться себе в том, что не знаешь, как поступить в таком положении.