Джанни Родари - Торт в небе

Эту историю сочинили ребята начальной школы имени Карло Коллоди в римском пригороде Трулло, ученики синьорины Марии Луизы Биджаретти, которые окончили пятый класс в 1964 году, напечатали её в «Известиях малышей», тоже в 1964 году, и посвящается она всем своим читателям с первой страницы до последней, каждому читателю каждая страница.

Дело было апрельским утром в Трулло, часов около шести. Люди стояли на остановке и ждали первого автобуса в центр, смотрели, какая сегодня будет погода. И вдруг глядь — чуть ли не всё небо закрыло что-то огромное, круглое, тёмное; и вот уж не видать облаков, а только какой-то непонятный предмет неподвижно повис на высоте тысячи метров над крышами домов.

— Ах! — вскрикнули одни.

— Ох! — вскрикнули другие.

Потом раздался возглас:

— Марсиане!

Он прозвучал как сигнал, как призыв. Посёлок сразу зашумел, на площадь стала стекаться толпа. Распахивались настежь окна, из них с любопытством высовывались люди — небось опять автомобильная катастрофа; но только они поднимали глаза к небу — и ну галдеть, хлопать дверьми, спускать жалюзи и топать по лестницам и дворам.

— Марсиане!

— Летающая тарелка!

— Уж не затмение ли?

Тарелка казалась дыркой в небе, а вокруг светилась прозрачная голубая корона.

— Выдумали тоже — затмение! Светопреставление!

— Преувеличиваете! Ни с того ни с сего светопреставление?

— Как же, вас должны любезно предупредить заказным письмом: «Приготовьтесь: в такой-то день, в такой час весь свет полетит вверх тормашками!»

Из бара «Италия», вытирая руки о грязный передник, вышел официант. Он глянул на небо и вдруг согнулся пополам, словно его хватили сзади по черепу. Какая-то женщина крикнула ему с балкона:

— Позвони пожарным, Августо!

— А чего им звонить?

— Скажи им, у нас марсиане, скажи им, глупый. Неужто не видишь сам?

— А при чём тут пожарные? Так они их и испугались!

— Позвони, позвони, вот увидишь, испугаются.

Августо вернулся в бар, опустил жетон и набрал номер пожарной команды.

— Алло, скорее в Трулло, у нас марсиане!

— Кто говорит?

— Августо.

— С приветом, я — Юлий Цезарь. Не стыдно, набрался в такую рань?

И телефонист повесил трубку. Но через две минуты, ответив чуть ли не на два десятка вызовов в том же духе, он наконец решил поднять тревогу и сказал дежурному:

— Похоже, у них там массовое помешательство. Может, известить психиатрическую больницу?

А в Трулло кто не показывал носу из дому, тот стоял как пригвождённый у телефона. Одни вызывали полицию, другие пожарников, третьи карабинеров.

Вот из булочной вышел, пекарский подмастерье — каскерино, он каждое утро в этот час развозил по барам рожки и коврижки с изюмом. Он поставил корзинку со своим пахучим грузом на руль велосипеда и собрался вскочить в седло, как вдруг взглянул на небо — и бух на землю вместе с корзинкой и велосипедом.

Хоть римские каскерино и гордятся тем, что никогда не падают, ну да и на старуху бывает проруха. Каскерино вскочил на ноги, вбежал в лавку и завопил:

— Караул! Луна с неба свалилась!

Только космической катастрофой он мог оправдать своё падение.

Рожки и коврижки так и остались лежать посреди дороги. Вдруг, откуда ни возьмись, набежал пёс, хвать в зубы коврижку и давай бог ноги, не дожидаясь палки.

— Это собака синьора Мелетти, — сказал мясник своей жене. — Самая скверная собака в посёлке принадлежит полицейскому. Вот и удивляйся после этого, что у нас в Италии всё идёт вкривь да вкось.

Как-то раз полицейский Мелетти, горя желанием содрать штраф с какого-нибудь автомобилиста, спрятался в засаду за лошадью одного извозчика. С тех пор мальчишки из «образованных» звали его не иначе как Хитроумный Одиссей, а его пса — Аргус, хотя на самом деле имя пса было Зорро.

Он был умный пёс и отзывался на обе клички. Но в то утро он не отозвался бы и на «ваше превосходительство». Крепко сжимая в зубах коврижку, он шмыгнул в подъезд и помчался по лестнице к дверям родной квартиры. Паоло сегодня встал пораньше, чтобы сделать уроки. Он услышал, как Зорро скребётся, и открыл ему.

— Откуда бежишь, бродяжка?

Но Зорро был слишком занят, чтобы отвечать, он пробежал через кухню на балкон и улёгся с намерением тихо-мирно позавтракать.

— Что там у тебя? Коврижка? А ну, дай кусочек, не то скажу папе, когда он придёт.

Синьор Мелетти спозаранку ушёл на службу; его жену, синьору Чечилию, срочно вызвали делать укол. В доме оставались только Паоло и Рита — она ещё спала. Паоло как старший должен был вовремя разбудить её и вскипятить молоко.

— Поди сюда!

Но Зорро даже не подумал делиться лакомством и единым духом проглотил коврижку.

Паоло прошёл на балкон, полный решимости наказать Зорро за неповиновение, и тут увидел такое, что забыл и про собаку, и про коврижку.

— Рита! — крикнул он. — Иди скорее сюда! Рита!

— А что такое? — отозвался сонный голосок.

— Иди посмотри, ну же!

— А что, уже пора в школу?

— Похоже, школы сегодня не будет.

При этих словах Рита мигом проснулась и выбежала на балкон, и в тот же момент раздался вой сирены: это на площадь Трулло вкатили пожарники.

— Мамочки! Пожар!

— Да ещё какой пожар! Глянь-ка на небо!

— Фу, какое гадкое облако! Наверное, будет сильная гроза.

— Дурочка ты, дурочка. Да ведь это космическая станция.

— Какая-какая?

— Ах ты невежда, невежда! И чему только тебя учат во втором классе!

— Тому же, чему и тебя в пятом. А что, пожарники должны залезть туда по лестнице?

— Да, и потушить луну. Там наверху астронавты.

— А, понятно! Позови меня, когда начнут, ладно? А я пока пойду зубы чистить.

И Рита грациозно удалилась в направлении ванной; мамы нет, неплохо бы вымыть голову кукле, подумалось ей.

Паоло не удерживал её: чего с такой разговаривать? А тем временем на площади каждую минуту происходило что-нибудь новое. Вслед за пожарными посёлок наводнили полицейские автомобили. А вот уж и на дороге из Рима что-то показалось. Ба, да это броневик, и ещё броневик, и еще. А там и танк, и ещё танк! А это что, неужели пушки? Ну и пушки. И даже ракеты, чёрт побери!

«Прямо как на торжественном параде», — с волнением подумал Паоло.

Но куда интереснее было глядеть на большущий таинственный предмет в небе. Он был не меньше километра в поперечнике и бросал зловещую чёрную тень на дома, цементные сушильни и гремящие бронемашинами дороги.

— Неужели будет война?

С востока, звеня, словно металлический комар, прилетел вертолёт. Он приблизился к «тарелке» на сто метров и стал медленно-медленно облетать её. Казалось, он выискивает местечко, куда бы поудобнее её ужалить.