Алена Бессонова - Удивительные путешествия по реке времени

У Кешки в курятнике был другой интерес. У него была любовь! Молодая, разноцветная курочка. Любовь была счастливой, курочка отвечала попугаю взаимностью. Сладкая парочка так и ластилась друг к другу. И всё было бы хорошо, если бы не петух. Петух тоже облюбовал для себя Кешкину зазнобу, оказывал ей всяческие знаки внимания. Кешке это не нравилось, поэтому он вступал в бой. Драки между попугаем и петухом были постоянные. Несмотря на то, что петух брал весом и мощью мышц, Кешка оказывался более вёртким и лучше летал. Чаше всего петух покидал поле сражения побеждённым, а Кешка возвращался к своей возлюбленной курочке победителем. Счастье их было безмерным, трудности только укрепляли взаимную привязанность.

Как всегда гуляя во дворе и засовывая нос во всё закоулки, ребята услышали приглашение Алькиной мамы:

– Обедать! Быстро, быстро собирайтесь. Еда стынет!

Мама Альки была большой мастерицей лепить пельмени. Пельмени у неё получались малюсенькие, мяса в них было много, а теста мало. Отойти от стола, оставив пельмени, было невозможно. Уж больно они были вкусные! Можно было только отпасть с набитым пузом.

Вот так, однажды отпав, ребята вместе с Рибаджо и Кешкой доползли до дивана. Надо было отдышаться от обжорства. Здесь, на диване, Алька предложил посмотреть заветную дедушкину коробочку с орденами и медалями. Прадед у Альки был героем. Ещё, будучи юнгой 28, прадед пошёл воевать с врагами. Потом стал капитаном, военным моряком, он прошёл всю войну, спас многих людей, победил многих врагов, не раз был ранен. После войны ордена деда едва-едва поместились в большую жестяную коробочку из-под конфет. Коробка до сих пор пахла леденцами. Разбирая ордена и медали, ребята наткнулись на обгоревшую спичку. Рибаджо хотел было выкинуть этот мусор, но тут Алька и его мама хором закричали:

– Не трогай, это волшебная спичка! Память о деде!

Мама бережно взяла спичку на ладонь. Присела на краешек дивана.

– Эта спичка спасала нашему деду жизнь много-много раз. Хотите, расскажу?

– Хотим! – хором ответили гости.

– Эта спичка лежала в кармане куртки старого смотрителя маяка, – мама вздохнула, вспоминая рассказ бабушки. – Старик всю жизнь работал на маяке. Маяк стоял на высоком холме у самого моря. Не было ни одной ночи, чтобы в нём не горел огонь. Огонь указывал путь заблудившимся кораблям. В любую погоду старый смотритель поднимался по крутой лестнице, заливал в лампу керосин, чиркал спичкой и зажигал огонь. Потом на маяк привезли новую электрическую лампу, очень мощную, яркую, а старую, керосиновую, велели выбросить за ненадобностью. Старик не любил выкидывать вещи. Всегда оставлял их на всякий случай. Новая лампа была очень удобной, теперь смотрителю не надо было наливать керосин из большой бочки, поджигать фитиль. Надо было просто нажать кнопку, и маяк вспыхивал ярким светом.

Спички остались нужны старику только для трубки. Раз в день он курил трубку. Точнее, раз в ночь. Смотритель зажигал маяк, наливал себе чая, закуривал трубку. Он мог курить чаще, но сердце его было немолодо. Старик старался его беречь. Одна трубка за ночь – одна спичка. Коробок был уже почти пуст. В то утро спичек осталось только две.

Наступила ночь. Шторм на море стал ещё сильнее. Старик зажёг маяк и налил себе чая. Вот и любимая трубка. Смотритель открыл коробок, вынул спичку, прикурил. Спичка в коробке осталась одна.

Неожиданно раздался страшный грохот. Новая электрическая лампа не выдержала порывов ветра, упала и разбилась на мелкие осколки. Теперь море и берег были одного цвета – цвета ночи. Темнота со штормом сделали своё дело – смешали сушу и воду в один клубок чёрного страха. А там, среди волн, был совсем незаметен маленький учебный катерок. На нем будущие капитаны выходили в море учиться управлять кораблями. Моряки как могли, боролись с разгневанным морем. А море не хотело угомониться, оно бросало катерок из стороны в сторону, накрывало волной. Среди моряков был юнга, совсем ещё мальчишка. Он рос на море, любил его, но таким свирепым видел впервые. И впервые он испугался. Не за себя: на берегу его ждала мама.

Старый смотритель увидел в темноте огни на мачтах корабля. Он видел, а моряки огонь маяка – нет. Катерок несло на скалы.

Старая керосиновая лампа – вот что могло спасти их!

Лампу надо было зажечь, во что бы то ни стало. Старик открыл коробок и охнул – всего одна спичка!

Старик чиркнул ею о бочок коробка, а ветер, злой, промозглый ветер, лизнул пламя, почти потушил его. Но вдруг эта почти потухшая спичка собрала все свои силы и вспыхнула так ярко, как вспыхивают сто спичек разом. Фитиль в лампе загорелся мгновенно. Старик повертел спичку в разные стороны, подумал и не выкинул её, а положил обратно в коробок.

Огонь маяка высветил на море спасительную световую дорожку.

– Берег, там берег! – закричал юнга. В эту ночь катерок не разбился о скалы. Все вернулись домой.

Утром юнга пришёл на маяк к старому смотрителю. Он часто приходил к нему слушать рассказы о море.

– Спасибо, дедушка, ты спас нам жизнь!

– Не я один, внучок, – старик вынул из кармана обгоревшую спичку, – без неё я бы маяк не зажёг. Последняя была, а загорелась на ветру, как сотня спичек. Возьми на счастье.

Юнга достал из кармана жестяную коробочку из-под леденцов, вытряхнул из неё остатки конфет, положил спичку туда.

– Этим юнгой был мой дед, – сказала мама и смахнула нечаянно появившуюся слезинку. – Каждый раз, оказавшись в госпитале, дед открывал жестяную коробочку и тихо говорил своей счастливой спичке: «Спасибо». Дед верил, что именно она, спичка-оберег, спасёт его от гибели. Я тоже верю в это…

– И я! – тихо сказал Алька.

– Дайте мне её подержать, – попросил Рибаджо. Он положил спичку на ладошку, поднял её на уровень глаз: – Ну, здравствуй, дружище, ты, оказывается, тоже волшебница. Молодец! Только вы забыли про маяк. Ведь он тоже спас кораблик. Почему все всегда забывают про маяки! Они труженики! При любом ветре, шторме, свет маяка горит! Хотите, я вам расскажу про один знаменитый маяк?

– Это тоже чудо света? – спросила Василиса.

– Да, это одно из семи чудес света, Александрийский маяк 29. Помните, я рассказывал о великом полководце Александре Македонском, о храме Артемиды в городе Эфесе?

– Ещё бы не помнить! Меня тогда этот пр-р-р-рохвост Герострат чуть не поджарил своим факелом! – заверещал Кешка. – Ну, я ему дал клювом в нос, в нос, в нос…

– Кончай врать! – остановил попугая Алька. – Некрасиво!

– А красиво так рисковать моей жизнью?! – не унимался Кешка. – Если мы сейчас унесёмся в века, и я опять, как всегда, буду совершать героические поступки. Но учтите, теперь я это делать буду только при свидетелях. Чего зря жизнью рисковать?! Никто не оценит!