Антология - Новые сказки. Том 3

Вот однажды пошла она в лес – ромашки в букет собирает, малинку в рот кладёт, на бабочек любуется… Не заметила, как заблудилась. Забралась на высокую гору – лес шумит, скалы обступили, солнце клонится, за море садится…

Устала девушка, прилегла да незаметно и уснула.

Тем временем злой колдун мимо проходил. Видит: спит девушка, щёчки во сне румянятся, густые волосы по ветру развеваются, – залюбовался. И чтобы красота её не отцвела со временем, чтобы одного его радовала, заколдовал девушку – не проснётся!

Но прознал об этом Камуи – божество леса. Древние айны его в образе медведя представляли. Разгневался очень Камуи и самого Колдуна в отвесный каменный утёс превратил да закинул в море, недалеко от берега, на всеобщее обозрение, чтобы никому неповадно было беззакония творить!

Арина Орлова, 15 лет

Так и торчит колдун возвышением, словно палец указующий, как предупреждение всем, кто зло замыслил. Я сама его видела – жуть! Не зря он в народе Чёртовым пальцем называется.

А девушку с развевающимися волосами оставил спящей. Понадеялся Камуи, что однажды разбудит её своим горячим дыханием тот, чья любовь будет больше моря, выше гор и чистой, как родники этого прекрасного острова Кунашир!

Однажды увидел спящую красавицу Великан, живущий в горах. День смотрел, год, век… И забилось молодецкое сердце, закипела кровь… Захотелось ему ответного чувства девушки – решил разбудить её. Загремело всё вокруг, огонь вырвался из груди. Заворочались камни, и вместе с кипящей лавой покатились вниз… Дым и пепел всё небо застили!

Но как ни старался богатырь, не дрогнуло сердце красавицы, не услышала она рёва и раскатов… Видимо, не родился ещё тот, кому суждено разбудить спящую. А если и родился, то любовь его пока не проснулась. Окаменел Великан, застыл в печали. Грусть-тоска одолевает его. Над Великаном часто сгущаются тучи, опускается туман.

Смотрит он на красавицу, сил набирается, надеется, что в следующий раз у него всё получится.

Здесь его Вулканом Тятей кличут, по-айнски звучит «Чача-Ну-бури», переводится как «отец-гора», «старик-гора», а Спящую красавицу вулканом Менделеевым в прошлом веке назвали.

Почему?

Да в этом вулкане столько химических элементов – просто вся таблица Менделеева хранится!

А ручьи, бегущие из него, не только горячие, но и целебные – многим людям здоровье вернули.

Вот такая история.

А у кошки котятки родились, короткохвостые, как мамаша.

Один теперь на Сахалине, у меня живёт.

Может, ещё какую сказку подарит, а я вам расскажу.

Татьяна Кожевникова

г. Белорецк, Башкортостан

В берёзовом лесу, раскинувшемся сразу за старой вырубкой, жила ежиха Фаня. В начале лета под груду поросшего мхом валежника она принялась носить тонкие веточки, длинную траву и сухую листву: в уголке, скрытом от посторонних глаз, Фаня строила уютное гнёздышко. Ранним июньским утром в нём появилось трое малышей-ежат: две дочки – Тоша и Шоша – и сынок, которому мама-ежиха, сколько ни билась, не могла подобрать имени – не подходило ему никакое, и всё тут! Однажды Фаня решила, что имя рано или поздно найдётся, и положилась на волю случая.

Ежата родились беспомощными розовыми слепыми комочками, совершенно голенькими – без колючек. Вскоре у них отросли короткие мягкие белые иголочки, которые постепенно стали темнеть и твердеть.

Тоша и Шоша всегда держались вместе, они то дрались, то мирились, а безымянный ежонок был сам по себе: ему нравилось сидеть в уголке и шебуршаться в сухой траве, отыскивая ароматные цветы и стебельки, рассматривая и сравнивая их. Как-то Фаня не выдержала:

– Что ты всё «шуш-шуру» да «шуш-шуру»? Не ежонок, а Шушуня!

– Шушуня, Шушуня! – радостно подхватили Тоша и Шоша. – Настоящий Шушуня!

Так для ежонка нашлось имя. Когда малыши подросли, Фаня начала выводить их на прогулку. Тоша и Шоша были всегда рядышком, далеко не отбегали, Шушуня же часто терялся, потому что постоянно глазел по сторонам. Всё ему было интересно: скользящий по каплям росы солнечный луч, колышущаяся тень от лопуха на лесной тропинке, красные капельки ягод, пёстрые бабочки, одуванчики.

В первый раз, увидев белый пушистый шарик, Шушуня приблизился к нему, чуть дыша, и тихо спросил:

– Пушистик, ты кто? Птенчик?

– Хи-хи-хи! Какой ты глупый! – засмеялась Тоша. – Это всего лишь цветок!

– Какой же это цветок, когда он живой, – возразил Шушуня. – Посмотри, он кивает мне головой!

– Ничего не кивает! Это ветерок качает его из стороны в сторону. Неожиданно подул сильный ветер, и пушинки разлетелись во все стороны.

– Улетел Пушистик, – грустно произнёс Шушуня.

Тоша прямо покатывалась со смеху, глядя на братишку. Дома она рассказала всё маме и Шоше. Сёстры начали было дразнить Шушуню, но ежиха заступилась за сына:

– Перестаньте, пожалуйста! Ишь, растрещались, как сороки! Вы-то друг с другом играете, а он бродит один-одинёшенек. Не трогайте его!

Тоша и Шоша замолчали, но долго ещё шептались и хихикали.

На следующий день, гуляя по лесу, Шушуня набрёл на берёзовый пень, усыпанный жуками-солдатиками. Он долго наблюдал, как они быстро бегают вверх-вниз, и мечтал разглядеть узоры на их спинках. Наконец один из солдатиков прошмыгнул совсем близко от ежонка. Шушуня устремился за ним. Жучок мчался, не останавливаясь, решив, видимо, что если ежонок догонит его, то непременно съест. Устав бегать, он нырнул под осыпавшуюся сосновую кору и затаился. Шушуня подождал немного, грустно вздыхая, и решил вернуться обратно. Тихо брёл он через лес, но тот берёзовый пень всё не появлялся. Ежонок понял, что заблудился.

Мария Воробьёва, 12 лет

Поплутав немного по лесу, Шушуня попал в заросли иван-чая, которые показались ему высокой непроходимой чащей. Долго продирался он через гущу цветов и наконец выбрался на полянку перед небольшим озерцом. У воды сидел лягушонок и что-то внимательно рассматривал.

– Добрый день, лягушонок!

– Здравствуй, Розовое Облачко!

– Никакое я не облачко! Не видишь, что ли, – ежонок я! Шушуня.

– Ты посмотрись в воду!

Шушуня подошёл к озерцу и осторожно заглянул в него. Он увидел чёрные блестящие глазки и нос-пуговку, всё остальное было скрыто в розовой дымке: пока ежонок пробирался через иван-чай, лепестки цветов осыпались и насаживались на его иголки. Шушуня действительно стал «Розовым Облачком».

– Фу, – недовольно наморщил нос ежонок. – Я как девчонка в бантиках! Послушай, убери с меня цветы, пожалуйста!