Д. Мицкис - Бердолька Чарли и Гертруды Богранд

Чудо. 34-я улица.

Они замедлили шаг, чтобы не привлекать внимания.

Какое-то время даже пришлось прятаться в саду (по улице прохаживались весёлые гренадёры, люди обменивались цветами, шоколадными конфетами и валентинками). Затем – снова бежать.

Гертруда совершенно не знала эту часть города. Она казалась ей какой-то чужой. Позже Кристофер объяснил, что здесь проживает большинство представителей pagan:

– Как правило, они ждут здесь оглашения приговоров. Кстати, вон там, – он показал на старое деревянное здание, – дом Безумной. Там жила старуха, которая не могла спать. В прошлом году кто-то выкрасил всю улицу в розовый цвет! Даже траву и цветы! Её потом целый месяц восстанавливали!

Неподалёку располагался Пэнсинский пансионат для юношей и девушек. Надпись у входа на территорию гласила:

Смелых и благородных

здесь выковывают с 1812 года.

Ещё через час дедушка Филипп, Кристофер и Гертруда оказались на железной дороге. Та проходила через лес и Мрачный Туман.

– Станция уже совсем близко, – сказал Кристофер.

Ноги застревали в снегу. Идти становилось тяжелее.

Где-то высоко Гертруда увидела удивительную белоснежную птицу.

И вновь будто воспоминание: ночь перед тем, как Чарли и Гертруда покинули Монастырь Святой Марии. Мистер Агнус Гробб. Он поднимался по лестнице на второй этаж. За ним следовали два человека в чёрных хитонах. Перед тем, как воспоминание исчезло, Гертруда успела заметить чью-то тень и языки пламени – будто змеи, они ползли по стенам монастыря.

Через какое-то время все трое оказались у Ветхого вокзала. До появления Сумеречного экспресса оставалось двадцать минут.

Гертруда не могла поверить, что им так везёт: они ни разу не попались. А дедушка Филипп волновался – Чарли и бабушка Матильда не прислали ни одной «молнии».

– Если гренадёры напали на след, они появятся здесь в любую минуту, – сказал Кристофер.

Но бежать уже некуда. И прятаться в лесу или в тумане времени тоже не оставалось. Нужно просто ждать. Дедушка Филипп с волнением поглядывал на свои часы.

– Пора?

Медленным шагом в тревожном молчании все трое прошли по Залу ожидания Ветхого вокзала к билетным кассам. До появления 226-го Сумеречного оставалось десять минут.

Кристофер взял у дедушки Филиппа деньги, чтобы купить билет (он побоялся, что акцент дедушки его выдаст).

– Один на 226-й Сумеречный, – сказал он продавщице билетов на кассе, пожилой женщине в зелёном хитоне с эмблемой «С. Э.». Она подозрительно на него посмотрела:

– А не рановато вам покупать билеты, мистер? – поинтересовалась женщина.

– Это не для меня. Это для дедушки! Он сам не может. После Дня святого Валентина. Ну, вы ведь меня понимаете? – Кристофер нервно улыбался.

– Имя! – проворчала билетёрша. И тут Гертруда вспомнила, что не назвала Кристоферу фамилию дедушки Филиппа. Она подошла к другу. Посмотрела на него, затем – на билетёршу:

– Потатуй…

– Филипп Потатуй, – подхватил Кристофер.

Билетёрша посмотрела на них с ещё большей подозрительностью.

– Минуту, – сказала она и куда-то вышла.

Прошла минута, две, три. До появления поезда оставалось не более пяти минут. А билетёрша не появлялась. Другие кассы были закрыты. Несколько человек, стоявших в очереди за Кристофером и Гертрудой, неодобрительно проворчали.

Билетёрша вернулась с чашкой горячего чая. Набрав на печатной машинке имя и фамилию дедушки Филиппа, она передала билет:

– Следующий! – крикнула женщина.

Дедушка Филипп, Кристофер и Гертруда вышли на платформу номер четыре.

– Гренадёры уже должны быть где-то недалеко, – сказал Кристофер.

Две минуты до появления поезда.

– Наверняка гренадёры уже проверяют вокзал.

Минута.

И вот Гертруда увидела одного из гренадёров. В красном хитоне с жёлтым гербом «G» он ходил по платформе, всматриваясь в лица окружающих. Дедушка Филипп повернулся к нему спиной. Гренадёр медленно направлялся к ним.

226-й Сумеречный опаздывал. В ожидании прошла минута. Гренадёр прошёл уже половину пути. Две минуты. Памятник «Дама с бриллиантами» на башне с часами приветственно ему улыбнулся. И вот свет поезда показался далеко в лесу. Клубясь густым дымом и громко просигналив, он медленно сбавлял ход.

Через несколько секунд поезд остановился.

Гренадёр подошёл к дедушке Филиппу и хотел уже попросить документы, как вдруг к нему подпрыгнул Кристофер:

– Мистер! Мистер гренадёр! – кричал он как ужаленный. – Я не могу найти маму. Маму! Понимаете? Моя мама! Мама-мама-мамочка! Нет её ни там, ни здесь! Мистер гренадёр! Мистер! Она куда-то вышла. Поезд прибыл, а я не могу уехать без неё!

Гертруда не могла поверить, что Кристофер может так мастерски лгать.

Тем временем дедушка прилагал максимум усилий, чтобы держаться спокойно и не выдать себя. Он поцеловал внучку, пообещав обязательно – при первой же возможности – прислать «молнию», и зашёл в вагон.

Поезд стоял всего минуту, когда послышался сигнал отправления. Клубы дыма показались над паровозом. И поезд тронулся, медленно набирая ход. Гертруда помахала дедушке Филиппу. Она радовалась, что всё закончилось хорошо.

Дождавшись, когда поезд скроется в Мрачном Тумане, Гертруда вздохнула с облегчением. С радостными мыслями она прошла к зданию Ветхого вокзала и уже думала, как будет благодарить Кристофера за помощь… Как вдруг весь мир будто перевернулся.

Гертруда увидела троих гренадёров. Они направлялись к ней навстречу. Один из них, держа Кристофера за ухо, прокричал:

– Мисс Бо́гранд! У вас большие неприятности!

Это было ужасно. На чёрных экипажах Кристофера и Гертруду доставили в Обвинительный Зал Верховного СтраСуда. В тёмном помещении уже собрались не менее пятисот судей в лиловых хитонах и белых масках. Они недовольно кричали, бросаясь обвинениями.

Требовали «засудить и немедленно изгнать» Кристофера и Гертруду:

– Krino! Krima! – кричали одни.

– Krites! – кричали другие.

– Засудить!

– Изгнать!

Кто-то кричал о позоре, кто-то – о неподобающем поведении. Некоторые даже говорили о предательстве.

Судьи продолжали скандалить – даже когда один из гренадёров внёс в Обвинительный Зал Верховного СтраСуда два свитка, передав их одному из кричавших: «Изгнать! Krites! Немедленно изгнать!»

– К порядку! К порядку! Kataginosko! – попытался перекричать всех заседающий судья. И лишь когда стало немного тише, он обратился к Гертруде. – Мисс! Удалось ли вам вспомнить , по какой причине вы оказались в Монастыре Святой Марии, а затем – здесь ?