Д. Мицкис - Бердолька Чарли и Гертруды Богранд

Также обсуждался законопроект «О сближении обществ»: совершенно не важно, какого цвета у тебя крылья, и не важно, какого ты происхождения. У каждого есть право выбора.

Чарли несколько раз вызывали по повестке, а у Гертруды было Свободное Время. Конечно, она должна была читать книги и пытаться вызвать новые воспоминания. Но кто откажется от Свободного Времени с дедушкой?

Под праздничные песни: «Снеговик-Валентин», «Валентин-балагур» и «Ещё не вечер, Валентин» – прошла неделя. Гертруда даже забыла о поиске того, что было скрыто в Монастыре Святой Марии. В Свободное Время она пролистывала блокнот Мистера С. Но записи в нём оказались бессвязными, похожими больше на тарабарщину. Будто их писал лишённый рассудка человек. Что (не отрицала Гертруда) было похоже на Мистера С.

А вечерами, когда Гертруда чувствовала, что дедушка Филипп и бабушка Матильда хотели побыть наедине, она выходила на замёрзшее озеро кататься на коньках с мистером Робертом Готли. Даже устраивала соревнования, обыгрывая соседских ребят в дворовый хоккей.

Приглашение от Эдварда, которое Гертруда получила в канун Дня святого Валентина, застало её врасплох. Он писал, что «ма уехала», приглашал Гертруду в гости «по этому поводу». И добавил:

…сегодня вечером. Тебе понравится!

И хотя Гертруда ответила одним словом («Ок»), она немного паниковала: День святого Валентина. Приглашение домой. Подозрительно. Но всё-таки решила поехать. Правда, не знала, нужно ли что-нибудь дарить по случаю праздника Lupercalia, поэтому вечером – уже перед выходом из дома – посмотрела под кровать. Там хранились оставшиеся рождественские подарки. Их Гертруда решила не отдавать на благотворительность.

Что можно подарить Эдварду? Часы в форме совы, часы в форме кота или бесформенные часы? Не найдя ничего лучшего, Гертруда взяла набор «Шашки-самоеды». С ним она вышла на улицу, где её поджидал экипаж «ОгненКолесн». Даже не пришлось ничего объяснять бабушке Матильде – Гертруда просто сказала, что «встречается с друзьями».

Город наполнился весельем. Вдоль дорог горели тысячи алых фонариков, на мостах зажглись красные и белые гирлянды, а в парках стояли немыслимые ледяные скульптуры – кареты, звери, высокие дворцы. Весёлые дамы спрашивали, планирует ли кто-нибудь сегодня влюбиться. Даже радуга на небе казалась рубиновой, а облака – фиолетово-вишнёвыми: в них словно купались купидоны.

Во время поездки в экипаже Гертруда получила две «молнии-валентинки» без подписей:

Порядочные девушки на первом свидании не целуются.

–

Надеюсь, когда-нибудь ты обратишь на меня внимание.

Дом семьи Эдварда оказался старинным имением Диаволикков – большим зданием у широкого Безымянного озера в северной части города – он расположился на Третьем Острове.

Вокруг озера, как позже увидела Гертруда, стояли не менее богатые усадьбы.

Над входом в дом был указан номер: 1/168. Гертруда читала в одной из книг: это число признано самым красивым во вселенной.

– Я её полностью доделал! Комнату! – Эдвард встретил Гертруду широкой улыбкой. – «Шашки-самоеды»? Эм… Даже не знаю, что сказать… Спасибо.

Гертруда подарила Эдварду набор и вошла в просторную прихожую. Она освещалась огромной хрустальной люстрой. Харгест гонялся за чем-то шерстяным и писклявым, сбивая на пути вазы и кресла.

– Дома больше никого? – Гертруда сняла дорожный хитон.

– Слуг отпустили. Пойдём за мной! Все уже здесь!

– Все?

Гертруда не сразу поняла, о каких всех говорил Эдвард. Он повёл её по широкой лестнице на второй этаж здания, а затем – по боковой стремянке – на чердак. Там уже вовсю веселились ребята из Сообщества «Плющ» под песни популярного музыканта запрещённого «Пиратского радио» Билла Хейли. Джессика «Паровоз» Пелтроу, натянув на глаза шляпу, бегала по комнате, ударяясь в стены. Генри «Умник» Никльби прямо в центре комнаты углём что-то чертил на полу, а его сестра Рупертина забралась под потолок и не могла спуститься – не хватало места, чтобы расправить крылья.

Комната Гертруде очень понравилась – особенно плакаты группы «Пылающие жуки».

Линда Глум разливала амриту «Green» по стаканчикам, а Мими Меенвольд воспитывала свою собачонку, чтобы та больше не ела игральные кости. Томас Кропот пускал по комнате мыльные пузыри оранжевого цвета в форме рожиц (они показывали языки и всех передразнивали) и одновременно раскладывал карты Таро. Несколько человек смеялись, делясь появившимися недавно воспоминаниями.

Казалось, здесь было весело всем. Кроме Кристофера. Тот молча сидел у окна. И ничего не сказал, даже когда Джессика влетела в него головой (она не снимала шляпу).

– Эй! – Эдвард крикнул Генри, который дорисовал круг на полу. – Ты забыл про свечи Шамса.

Гертруда взяла два стаканчика с амритой «Green» и направилась к Кристоферу.

– Всё нормально? – Она передала ему напиток.

Кристофер помолчал какое-то время, а затем всё-таки заговорил. Он рассказал, что в последнее время его родители стали совсем невыносимы:

– Если с появлением здесь Фредерика они не обращали на меня внимания, то после его возвращения взялись за воспитание с новой силой, – признался он. – Запрещают общаться с тобой. Опять эта тирада. Всё – из-за «молний» Роданны Диаволикк. Она там снова тако-о-ого нагородила. Про дурное влияние, про воспитание. Даже про твоих родителей. Мол, не наше общество. Я объясняю, что ты – такая же, как мы. А они говорят, что им за меня стыдно.

Гертруда не нашлась, что ответить. Она была благодарна, что хотя бы бабушка Матильда не забивает её голову подобной ерундой. Кристофер продолжил:

– Мне пришлось пообещать, что я с тобой больше не буду общаться. Родители даже отправили благодарственное письмо миссис Диаволикк! И «молнии» – всем из нашего Сообщества. Чтобы те написали коллективный отказ от повесток с тобой.

Гертруда не могла поверить в услышанное. Кристофер не останавливался:

– Хуже всего: бо́льшая половина родителей и опекунов согласны с Роданной Диаволикк. И после праздника они направят прошение в Верховный СтраСуд. Сегодняшняя встреча здесь – тайная. Родители думают, что мы получили повестки. Честно говоря, я рад, что хотя бы ребята у нас в Сообществе попались хорошие.

Гертруда обернулась – Эдвард веселился со всеми, пока Генри расставлял самозажигающиеся свечи на полу. Казалось, происходящее с родителями никого не волновало.

Чтобы сменить тему, Кристофер рассказал о картах Таро:

– Ты знала, что они – из Средневековья? Да. Игры в двадцать две карты в то время назывались «Звезда», «Императрица» и «Папесса». Таро только недавно начали использовать для гадания, а их изначальное предназначение – тайное распространение мировоззрений.