Нина Дехтерева - Трудус-трудум-труд

Он был спокоен: в своё время дело перейдёт в надёжные руки.

Престранная история случилась однажды с Тьери. Возвращается он как-то из города со своей тележкой, и вдруг подходит к нему старуха — настоящая бродяжка, вся в лохмотьях.

— Дай денег, не пожалеешь, хорошие слова от меня услышишь. У тебя три сына. Дай мне три монеты, и я предскажу тебе судьбу твоих сыновей.

Смешно сказать — Тьери дал старухе серебряную монету. Старуха пробормотала себе под нос какие-то таинственные слова, а потом и говорит:

— За серебряную монету — серебряный ключ. На, возьми, это ключ к счастью твоего старшего сына. Далеко его судьба умчит, повсюду он себя узрит, серебро его отразит… Дай ещё монету, для твоего среднего сына.

Тьери не очень-то понял, что говорила старуха, но серебряный ключик произвёл на него впечатление. Он порылся в кармане и извлёк оттуда золотую монетку. Старуха с радостью схватила её:

— Ого! За золотую монету — золотой ключ. Возьми его — это ключ к счастью твоего второго сына. Всю жизнь в мечтах проведёт, мечту наяву найдёт, по радуге пройдёт… Теперь дай что-нибудь на счастье твоему младшему.

Золотой ключ совсем сразил Тьери. Он стал искать по всем карманам, но ничего не нашёл. Золотая монетка оказалась последней. Старуха посмотрела на него и рассмеялась:

— У тебя нет больше денег? Ну ничего. Дай мне выпить чего-нибудь за счастье твоего сына.

В тележке у Тьери была припрятана на всякий случай кой-какая еда — немного хлеба, сыра и бутылка с вином. На дне бутылки ещё оставалось чуть-чуть. Тьери вылил вино в бокал из прозрачного стекла и дал его старухе. Та выпила и спрятала бокал у себя в юбках.

— За стеклянную монету — стеклянный ключ. Береги его, не разбей — это ключ к счастью твоего младшего. Дома он не покинет, взгляд его стены раздвинет, и вся печаль твоя сгинет. А теперь прощай!

Старуха ушла посмеиваясь. А Тьери покачал головой: ей всё-таки удалось выманить у него порядочно денег. Правда, зато он получил три ключа — серебряный, золотой и стеклянный, но всё равно странная история… Поразмыслив как следует, Тьери засунул все три ключа в карман и решил сыновьям ничего не рассказывать. Мало ли что им в голову взбрести может. «Серебро его отразит… По радуге пройдёт… Взгляд его стены раздвинет…» Что всё это могло значить? Вернувшись домой, Тьери спрятал ключи и ни слова никому не сказал.

Но всё-таки история со старухой тревожила его. Он думал раньше, что, когда срок обучения закончится, мальчики его останутся работать с ним. Но слова старухи не выходили у него из головы. И вот однажды вечером он призвал к себе сыновей:

— Обучение ваше близится к концу, дети мои. Недалеко то время, когда вы станете настоящими мастерами. Пора подумать о будущем. Я-то хотел, чтобы мы, как и прежде, работали вместе. Но, может, у вас свои расчёты. Теперь как раз время нам потолковать.

Самый старший, Клеман, сразу же ответил:

— Ваша правда, отец. Я давно уже хотел сказать вам. Говорят, что в Венеции умеют изготовлять зеркала необычайной красоты. Наши рядом с ними — просто никуда не годное стекло. С вашего позволения, я бы поехал узнать секрет венецианских мастеров. Я думаю, и денег можно заработать.

Отец сначала нахмурил брови, но потом вспомнил про старуху и ответил:

— Ну что ж, сынок, если уж таково твоё желание. Не грех хотеть зарабатывать деньги честным трудом. Поезжай в Венецию, может быть, там ты найдёшь своё счастье. Ну, Колен, а ты о чём мечтаешь?

Колен вздрогнул, как будто он и вправду так размечтался, что ничего не слышал.

— Отец, у меня уже давно есть одно желание, но я не решался говорить о нём. Хотелось бы мне делать из цветных стёкол картины. И чтобы были на них люди, звери, деревья, цветы — синие, красные, жёлтые. И чтоб солнце сквозь эти стёкла сверкало, и тогда они становились бы ещё красивее.

Отец и ему не стал перечить:

— Витражи — не лёгкое дело, — сказал он, — и не в моих силах обучить тебя этому. Но есть такие мастера в Париже. Надо будет постараться это устроить… Ну, а у тебя, Пьерро, тоже есть какое-нибудь желание?

Пьер был самый младший и такой робкий, что краснел, как девушка.

— Желания? Конечно, нельзя без этого, — отвечал он. — Но сначала мне нужно стать таким же хорошим стеклодувом, как вы, отец. Чувствую я, что не всему ещё научился. Оставьте меня при себе. Может статься, что в конце концов я и добьюсь чего-нибудь.

Тут Тьери засмеялся:

— Если это всё, что тебе нужно, сынок, то желание твоё исполнить не трудно. Ну что ж, я доволен вами, мои мальчики. Когда человек хочет продолжать учиться, это хороший знак. Это показывает, что он любит своё дело. Я научил вас всему, что знаю сам. Теперь ваше дело умножать знания. Любое ремесло — что колодец: дна не видать, и каждый может черпать из него сколько угодно. Известно ведь, сколько работников, столько и ремёсел. Ну, идите и постарайтесь добиться большего, чем ваш отец.

Вскоре после этого разговора старшие сыновья уехали: Клеман — в Венецию, узнавать секрет изготовления серебряных зеркал, а Колен — в Париж, к дальнему родственнику, мастеру по витражам. Пьер остался дома, чтобы изучить все тонкости отцовского искусства. Кому что!

В Венеции Клеман направился прямо к знаменитому мастеру зеркал. Тьери его не знал, но были у них общие знакомые. Как это говорится? «Друзья наших друзей — наши друзья». Другими словами, Клеман был принят как нельзя лучше. Венецианец обнял его и сказал:

— Всё в моём доме к твоим услугам, дружок. Ешь, пей, живи, как тебе нравится. Но в работе нужен порядок. Ты хочешь научиться ремеслу? Подпиши контракт, будешь моим подмастерьем три года.

Клеман даже растерялся. Он ведь только что закончил учение, и ещё три года показались ему слишком большим сроком. Он стал упрашивать хозяина:

— Я же всё-таки мастер-стеклодув. Моя работа принесёт вам больше дохода, чем работа простого подмастерья. Я думаю, что одного года вполне достаточно.

Мастер руками развёл:

— Как хочешь, как хочешь, дружок. И за год можно кое-чему научиться, но три года — это совсем другое дело. Решай как знаешь.

Клеман так и подпрыгнул на месте:

— О, я уверен, что с меня вполне хватит одного года!

Он надеялся побыстрее разузнать секрет изготовления чудесных зеркал, чтобы потом зарабатывать много денег. А раз хозяин не имел ничего против, они и подписали контракт всего на один год.

Двенадцать месяцев Клеман работал в мастерской венецианца и, надо отдать молодому стеклодуву справедливость, не жалел сил. В конце двенадцатого месяца ученик повёл разговор о своём скором отъезде. Венецианец сначала притворялся, что не понимает, к чему тот клонит, но в конце концов отвёл Клемана в сторонку и сказал: