Эльдар Ахадов - Сказки. Том 3

— Как же мне не плакать! У меня шарик пропал! Только я с ним поиграть хотел, как подул ветер, и унес его куда–то! Бедный мой шарик, он там совсем один теперь! Кто с ним будет играть? Кто его будет за ниточку держать? Кто его домой принесёт? Кто с ним поговорит по–человечески? Кто им с сестрёнкой поделится? Ой–ёй–ёй!

— Не плачь, мальчик! Не горюй. Давай, я буду твоим шариком. Я вижу: ты хороший мальчик, добрый.

Обрадовался мальчик. И шарик обрадовался. И забыли они с тех пор про свои обиды и горести. И мальчик стал самым счастливым на свете. Много ли ребенку надо: был бы шарик. А шарику тоже хорошо: это же так здорово, когда ты можешь сделать кого–то счастливей. Пусть хоть сколько раз надувают….

Однажды мальчик и шарик пошли на прогулку. Гуляют они, гуляют, и вдруг ветер из–за угла выскочил, выхватил у мальчика шарик и понес его куда–то с собой… «Спасите! Помогите!» — кричит шарик, а сам всё дальше улетает. Мальчик побежал за ним, еле догнал, за ниточку держит, а сам спрашивает строгим голосом:

— Ты почему от меня убегаешь? И не стыдно тебе друга бросать?

— Стыдно, — отвечает шарик, — но ты пойми и прости меня. Внутри у меня воздух. Такой же, как в небе. А ветер — это ведь тоже воздух, только он свободный, небесный, а мой — в неволе. Вот он и пытается кусочку себя, который во мне, свободу дать, из неволи вызволить.

— ….Ого! Так я, оказывается, с кусочком неба дружу и даже в руках его держу!

— Да, я такой! А ты что думал!? — приосанился шарик, помолчал и добавил, — Ладно, не буду задаваться, ты ведь тоже воздухом дышишь, значит и внутри тебя тоже есть небо.

— Ага! — согласился мальчик. — Знаешь, я это даже чувствую. Вот мы с тобой по земле ходим, а ведь вокруг неё со всех сторон — тоже небо. Представляешь?

— Ну, да, — насторожился шарик, — ты на что намекаешь?

— На то, что раз мы с тобой на земле находимся, а земля — в небе, то и мы с тобой вместе с землёй тоже в небе сейчас!

— Точно! — удивился шарик, — как это я раньше не догадался!

— Значит, мы с тобой гулять собрались по земле, а сами–то… по небу гуляем вместе со всей землёй! Вот, как здорово!

— Точно! И не забудь, что ты в руках держишь не просто меня, а маленький кусочек неба, да ещё небом же и дышишь!

— Ой, шарик! Как же это интересно! Надо будет маме рассказать, как мы сегодня с тобой по небу гуляли! Мы с тобой сейчас нагуляемся хорошенько, а после не забудь, напомни мне, чтобы я маме вечером обо всём рассказал, ладно?

Они долго носились по парку, где мальчик отпускал своего друга на свободу поиграть с ветром, а потом старательно догонял их и забирал свой шарик обратно.

Вечером за ужином мальчик рассказал маме об их удивительной прогулке по небу вместе с землёй, И про кусочек неба, который есть и в шарике и у него тоже.

Мама внимательно слушала, улыбалась и… верила своему мальчику.

— Ах, ты моё небесное создание, — сказала она и ласково обняла ребёнка. Глаза её влажно заблестели. Правда, мальчик не видел этого.

— Мам, а ты ведь тоже такая, как я. Ты ведь тоже воздухом дышишь, — прошептал мальчик.

И они рассмеялись. Все трое.

Самая болтливая часть человека — это, конечно, ноги. Не верите? Посмотрите на небо, вон туда. Видите луну? Не видите. Ну и что? Так и должно быть, луну же днём почти никогда никому не видно.

Вот поэтому они там и прячутся: два мальчика и девочка. Сбежали с уроков — прямо на луну. Она же невидимая, вот и они невидимые вместе с ней. Сидят на самом краешке луны, на нас с вами смотрят и ногами болтают. И ноги у них при этом очень преочень болтливые. Так откровенно болтаются, что их даже учительница математики разглядела. Искала она ребятишек, искала, голову подняла и увидела среди бела дня звёздный свет. Это она так по ошибке сначала подумала, что звёздный свет увидела, а потом догадалась, что это чьи–то детские пятки сверкают и болтаются посреди неба…

А вот нечего ногами–то тайны свои разбалтывать! Пошла учительница за лестницей, чтобы к луне подобраться. Она ведь и про луну догадалась. Умная. Но луна–то высоко, лестницы до неё коротковаты. Тогда она решила подходящую большую гору отыскать, чтобы с неё на луну запрыгнуть или хотя бы до детских пяток дотронуться и пощекотать, если уж до луны никак не доскочить. Нашла гору.

Взобралась на неё математичка и давай прыгать. Прыг–прыг, прыг–прыг, ну, прямо, как лягушка в очках какая–то. Только она так сама про себя подумала, как тут же превратилась в настоящую очковую лягушку по математике. И тут же сразу голос раздался:: «Вы что это себе позволяете? Сейчас же перестаньте баловаться и придите в себя!» Оказывается, за математичкой директриса школы нечаянно следила и всё это видела. А дети на луне сидят и хохочут сверху, ногами от смеха дрыгают.

Опомнилась лягушка, пришла в себя и опять стала математичкой.

— Эй, вы — на луне! — кричит директриса — Немедленно слезайте, а то родителей вызову! Хватит безобразничать, уроки срывать, учителей с ума сводить! Считаю до трёх!

Дети посерьёзнели сразу и спрыгнули с луны прямо в школьный двор, портфели свои забрали и на урок утекли. А вот если бы ножки у них болтливыми не оказались, то никто бы их не разглядел. Вот кто во всём виноват: ноги!

Директриса, правда, их родителям выдавать не стала. Она, оказывается, в детстве тоже от уроков на луне пряталась. Вот вспомнила своё детство и простила сразу всех: и мальчиков и девочку. Мало ли у кого что в детстве случается…

Ночью Евражка плохо спал. Ворочался, даже подвывал во сне, чего с ним отродясь не бывало. Ближе к утру не выдержал, встал с постели, обул тапочки мяконькие и отправился слоняться по избе. В ставнях шныряли сквозняки, печная труба надрывалась от ветра. Неспокойно как–то Евражке, нехорошо, аж сердце ломит: не пропало ли чего по хозяйству?

Пошел он в сарай: вроде всё на месте. Заглянул в коровник: спят бурёнушки–кормилицы евражкины. Спустился в подвал, только к двери в холодную комнату подошел, уже ключ достал отпирать её и… замер. За дверью слышался чей–то посторонний (явно не евражкин) голос:

А–а–а! А–а–а! — постанывал голос от удовольствия — Какая хорошая молока! Ух–ух!

Потом слышалось чавкание некультурное, так некоторые (но не Евражка) пьют что–нибудь прямо из большой банки или кувшина.

Евражка озадачился. Дверь–то была заперта, он её только сейчас открывать собирался, подергал её за ручку: точно — закрыта, отпирать надо. Ах, ты! Ну, сейчас там кому–то достанется, которые чужое молочко пьют по ночам!

Открыл Евражка дверь своим ключом да как забежит внутрь:

— А ну, выходи, кто тут прячется! Чужое молоко пьёте! Ух, я вам!