Юлия Власова - Заоблачная история

— Не слушаю! Я тебя не слушаю! — заткнул воздушные уши Сквознячишко. — И вообще, мне пора.

Осторожно приотворив злосчастную форточку, он просочился внутрь и помахал ветеркам на прощанье.

— Эх, ничего не попишешь! — вздохнул Виэллис. — Похоже, все Сквозняки одинаковы. Да и этот не исключение. Как его ни убеждай, он всё равно останется верен своей безумной мечте.

Солнце заглянуло к себе домой, порылось в вещах и нашло там плащ желто-лилового цвета. Накинув плащ, оно придирчиво осмотрело длинные полы на предмет пятен. Кажется, Солнце было не в духе. Начинался рассвет.

На рассвете ветерки покинули многолюдный город и снова пустились в путь. Они еле уговорили Орехоколку лететь с ними. Та хотела остаться в городе, чтобы поглубже вникнуть в жизнь людей.

— Их жизнь — сплошная суета, — с уверенностью заявил Сальто. — А если и выдаются счастливые моменты — люди тут же наваливают на эти моменты горы суеты и противоречий. Они с головы до пят ужасно противоречивы.

Орехоколка собралась было возразить, но спор пресёк Виэллис.

— Некогда лясы точить, — сказал он. — Осталось еще четыре письма. Если не поторопимся, весна наступит без нас.

Сальто ни за что бы не согласился пропустить наступление весны. В огромном царстве ветров весна — событие поистине грандиозное. В первый же день все ветры — от мала до велика — собираются на нулевом меридиане, чтобы совершить торжественный полёт вокруг Земли. В прошлом году ни Сальто, ни Виэллису в кругосветном полёте поучаствовать не удалось. Король-Ветер безжалостно заставил их перетаскивать облака для нового облачного замка. Ох, как же ветерки возмущались и негодовали! Любимчик короля, Пуэрико, получал огромное наслаждение, глядя, как в самый разгар праздника надрываются его братья.

В этом году Сальто и Виэллис пообещали себе, что первый весенний день они встретят, как подобает, и никто не сможет взвалить на их воздушные плечи бесполезную, изнурительную работу. Даже сам министр из Центра Зарождения Циклонов.

Сейчас ветерки держали курс на Австралию, где дул добрый и отзывчивый Океанский Бриз. Они подозревали, что им не единожды придётся обогнуть земной шар, прежде чем Король-Ветер от них отвяжется. Судя по всему, король, как и в прошлый раз, намеревался лишить их весеннего торжества.

— Не бывать тому! — с воинственным видом бормотал под нос Сальто. — Пусть он хоть король мира! Да пусть хоть король Вселенной! Я не откажусь от полёта ни за какие облачные крендельки!

Над Тихим океаном в великом множестве толпились молчаливые, неуступчивые облака. Протискиваться сквозь эту белую толпу ветеркам пришлось долго и упорно. Облачный пёс протискивался вслед за ними и без зазрения совести то тут, то там отрывал зубами клочья облачной шерсти. Шерсть мгновенно таяла во рту, а на вкус была почти такая же сладкая, как сахарная вата.

— Ох уж эта мне тропическая Полинезия! — по привычке ворчал Сальто. Когда он вот так брюзжал, то сразу представлял себя немощным дедом-ветрюгой с длиннющей седой бородой и трясущимися воздушными руками. Он знал, что если не прекратит брюзжать, то в один прекрасный день и вправду превратится в деда-ветрюгу, однако ничего не мог с собой поделать. Иногда Сальто даже задумывался, как было бы хорошо иметь длинную бороду и распугивать ею всяких толстокожих заоблачных обитателей.

Скоро толпа недовольных облаков начала редеть, и под воздушными ногами ветерков вновь расстелился темно-синий Тихий океан. Океан дышал ровно и глубоко, потому что знал: на планете он самый большой и внушительный. И загадок у него хватит на всех.

Над океаном с исступленным гиканьем носились Пассаты-аборигены. На их воздушных шеях болтались разные затейливые бусы и амулеты. Амулеты в основном состояли из нанизанных на облачную нитку острых сероватых клыков.

«Где-то похожие клыки я уже видел, — сам себе сказал Виэллис. И тотчас вспомнил: — Конечно! Клыки смерча! Небось, добыты в смертельном бою». Догадаться, кто в этом бою умер, было несложно. Подавляющее большинство Смерчей ожидал печальный конец.

— Бусы! Амулеты! — вскричала Орехоколка. В отличие от ветерков, за время путешествия она ни капельки не утомилась, поэтому любопытство у нее прямо-таки зашкаливало. Недолго думая, она пристала к одному почтенному аборигену и начала засыпать его вопросами:

— А зачем вам такие страшные клыки на нитках? А почему вы такие быстрые и неугомонные? А облака почему собрались?

— Эти облака, — объяснил Пассат-абориген, — поставляют лучшие сорта дождя и града. Поэтому мы круглый год сгоняем их к влажной и теплой Полинезии. Здесь вода испаряется быстрее всего. Облака должны проглотить много водяного пара, прежде чем отправятся к нашим северным собратьям-ветрам.

— А что касается амулетов, — встрял менее серьезный, младший Пассат, — то мы носим их для того, чтобы в будущем попасть к небесному озеру Гавакики. Говорят, искупавшись в озере, ветры становятся бессмертными. И после этого даже Солнцу с ними не совладать.

— Но прежде, — чинно добавил старший Пассат, — надо пробраться на дорогу мёртвых. Только эта дорога выведет к озеру. По дорогам мёртвых дуют четыре ветра — с востока, запада, севера и юга — и доносят души людей до того света. Но главный путь указывает заходящее Солнце. Оно строго следит…

— …Чтобы по дорогам не шастали всякие, вроде нас, — перебил нетерпеливый младший Пассат. — Поэтому приходится откупаться от него клыками Смерча. Говорят, клыки ценятся у Солнца на вес золота.

«Сказки!» — чуть было не выпалил Сальто. Но только он раскрыл рот, Орехоколка снова принялась допекать аборигенов вопросами. И тут уж стало яснее ясного: отделаться от Орехоколки можно лишь одним способом — откупиться от нее клыком Смерча.

Однако напоследок она всё-таки задала последний и самый главный вопрос. Она спросила, как разыскать Океанского Бриза. На это старший Пассат-абориген устало ответил, что сейчас Бриз дует где-то около мыса Стип-Пойнт. Затем он самоотверженно пожертвовал своей вечной жизнью, расставшись с амулетом, и поскорее улетел прочь. Орехоколке амулет понравился. Она вертела его в облачной руке и так, и эдак и уже больше ни о чем не спрашивала.

У мыса Стип-Пойнт было шумно и весело. Волны игриво мчались к скалистому берегу, со звонким плеском ударялись о камни и резво, как на эстафете, убегали обратно в океан. Там же не спеша прогуливался вдоль берега Океанский Бриз. Бриз был до невозможности дружелюбен и жизнелюбив. Он казался прирожденным оптимистом. Если светило Солнце, он дул на разогретое Солнцем побережье. Ночью, когда Солнце садилось, Бриз ничуть не расстраивался и с воодушевлением менял свое направление. На любую неприятность у него находилось оправдание. Он старался оправдывать даже грозы, хотя гроз боялся больше всего на свете.