Витауте Жилинскайте - Путешествие на Тандадрику

— Да ну! — радостно оживился приятель. — Планшет нашёлся?

— Не-а… — замялся Кутас.

— Так что же тогда? — улыбнулся Кадрилис, заметив, как растерялся Кутас. — А ну выкладывай всё начистоту! — дружелюбно подбодрил он приятеля, совсем как тогда, у костра.

Кутас снова доверчиво припал к командирскому уху:

— Я хочу о цветке рассказать, о том громадном цветке.

— О том, который поднял меня к самому кораблю? — спросил Кадрилис.

— Да, дружище, о нём самом. Ты ещё не знаешь, что он спас тебя… тебя спас… — заговорившись, щенок нечаянно ткнул щёткой пылесоса командира за шиворотом.

— Осторожнее, — поёжился Кадрилис, — ведь шею царапаешь.

— Прошу прощения, — передвинул шланг пылесоса на спину мундира Кутас. — Цветок тебя спас, потому что его стебель вытянулся… до предела растянулся, как… — Теперь наконечник пылесоса нечаянно сдвинулся куда-то за ухо.

— Да я и без тебя знаю, что он растянулся, как резиновый, — отмахнулся командир.

— Да, но ты не знаешь, что цветок стал тонюсенький, как нитка… — Кутас надеялся, что он сможет рассказать более складно. Ну да, пылесос гудит, сам он водит щёткой туда-сюда, где тут по порядку всё расскажешь, нужные слова подберёшь. Вот и получилось, что вместо того, чтобы приблизиться к сути, он отдалился от неё. Ах, будь они у костра, в уютной шапке, он бы всё выложил приятелю как на духу, а тут… — И поэтому-поэтому цветок сломался и упал на землю, — с горем пополам закончил щенок.

— А ты-то откуда знаешь? — недоверчиво нахмурился командир.

— Эйнора мне рассказала, а Эйноре — пилот.

— Вот тебе раз! Пилот рассказал Эйноре, а мне и не обмолвился. Странно.

— Разве это уж важно, кто кому рассказал, — прильнул к уху Кадрилиса щенок. — Важна суть.

— Что ты говоришь? — не расслышал командир, за ухом которого громко жужжал пылесос.

— Я говорю, не важно, кто рассказал. Важно, что цветок спас тебя, а сам погиб, и поэтому ты остался… должен ему… должен столько, что и представить не можешь. И что из пепла… снова живая… живая птица… — с трудом подбирал слова щенок, а, мучительно думая над ними, ткнул щёткой командира в ухо.

— Ой! — вскрикнул Кадрилис. — Да ты совсем с ума сошёл! Последнее ухо оторвёшь!

— Про… сти… те… — растерянно пролепетал щенок и зацепил щёткой пылесоса козырёк фуражки.

— И кокарду оставь в покое, — оттолкнул от себя щенка Кадрилис. — Прочь!

— …стите… по… — пробормотал Кутас потерянно и, направив шланг на себя, оторвал половину пластыря с бывшего носа.

— И я прошу прощения, — вмешалась лягушка, — но я просто не могу видеть, как физически калечат нашего командира!

— Ого! — насмешливо заметила Эйнора.

— Как можно, — возмущалась референт, — так фамильярно вести себя, не чувствовать дистанции! Фи!

— Совершенно верное замечание, — одобрительно сказал командир. — Ты, Кутас, в последнее время стал уж слишком фамильярным!

— Да, но я не знаю, что такое фамильярный, — жалобно пролепетал Кутас, направив наконец жерло пылесоса в пол.

— А если не знаешь, поинтересуйся у моего референта, — холодно объяснил командир.

— Ого! — снова усмехнулась Эйнора.

— Но ведь, — примирительно сказал щенок командиру, — ты… вы знаете, что я только про цветок… про должок…

— Про свои долги я и без тебя знаю, — ещё холоднее заметил Кутасу командир.

— А вот и не знаешь! — вдруг встал на дыбы щенок. — Так что помолчи!

— Пассажир Кутас, — властно произнёс командир, — вы порождаете на корабле хаос! — и он проворно выключил пылесос. — Пора бы вам знать своё место.

— Ну раз так, — прошептал щенок, — в жизни не услышишь от меня до конца песенку. Так и не узнаешь, что сказал крокодил.

— Больно нужно! Крокодил! — презрительно усмехнулся командир. — Да для меня сейчас важнее ориентир, чем какой-то там крокодил! И вообще, пассажир Кутас, приказываю отойти от моего пульта! Это вам не лес и не шапка! Марш! — и заяц, перегнувшись через столик, ударил щенка по лапе.

— Вот, значит, как!.. — произнёс внезапно севшим голосом Кутас. — Тогда отдай мои сокровища. Знаешь, я больше не хочу иметь с тобой общий тайник!

— Ну и напугал! — усмехнулся заяц. — Да у меня в мундире есть свой самый настоящий потайной карман, — и он отогнул полу мундира, показывая внутренний карман и даже засовывая туда лапу. Внезапно его мордочка просияла: из кармана Кадрилис выудил запасную медную пуговицу! Теперь-то уж пуговиц точно хватит.

— Всё равно отдавай! — настойчиво потребовал щенок и сурово наморщил мордочку с пластырем вместо носа.

— Вот… — расстегнув булавку, заяц вытащил поломанный ножичек. — Больно нужно, у меня свой есть, настоящий, финский! Да и ещё настоящий револьвер.

— Всё… всё отдавай, — настаивал щенок.

— Бери, — протянул командир конфетный фантик.

— Ка… карандаш!

— Да забирай свои мусорные сокровища! — пренебрежительно сунул командир щенку карандаш. — Отдал бы тебе и спички, да они сгорели вместе с планетой.

— Вот это трезвые, объективные слова! — одобрила референт.

— Какая подлость! — возмутилась Эйнора. — Кутас, дружок, да не слушай ты их! Они тебя дразнят!.. Кутас!

Но Кутас, похоже, не слышал её.

— А как же иск… искры? — спросил он командира.

— А искры пилот нарочно высек, чтобы тебя утешить! — отрубил Кадрилис. — Почему тогда ни единая искорка не вылетела, когда мы ездили на вездеходе?

Мордочка Кутаса застыла, лапа соскользнула с подлокотника командирского кресла, и он взлетел бы к потолку, не удержи его за задние ноги Твинас, не усади его силой в кресло и не пристегни ремнём безопасности. Щенок так и остался сидеть неподвижно, сжимая в одной лапе ножичек, а в другой — карандаш и свёрнутый листочек бумаги и уставившись невидящими глазами в стену корабля. Кадрилис понял, что ранил друга в самое сердце, и уже готов был кинуться к нему с извинениями, но его удержал ремень безопасности. Пока Кадрилис расстёгивал его, он успел трезво всё взвесить: «Нечего командиру скакать, как воробью. Ещё успею извиниться. Или же поручу референту сказать ему пару слов в утешение».

А тут ещё этот пилот со своими вопросами:

— Командир, прикажете остановиться на промежуточной планете или полетим дальше?

— Приказываю лететь дальше! — без колебаний велел командир.

— Авторитет нашего командира так сильно вырос, что с ним сам пилот советуется! — заметила вслух референт Лягария.

Кадрилис кивнул, вытащил блокнот, карандаш и стал с важным видом что-то черкать на странице. Как здорово звучит: вырос авторитет! Ав-то-ри-тет!

Что бы ни говорили, а учёные слова звучат более солидно по сравнению с обыкновенными. Взять, к примеру, тот же «ориентир» или «фиксировать». Ну вот, он уже без запинки может выговорить их. Какой сдвиг, то есть… прогресс!