Народные сказки - Сказки и легенды Систана

В правление Якуба и по его личному указанию, как утверждает «История Систана», окружавшие его придворные поэты-персы впервые стали писать стихи на общепонятном персидском языке, отбросив арабский, который в течение 200 лет до того безраздельно царил в письменности всех народов, принявших волам в результате арабского завоевания.

Начиная с XI в. история Систана — это история его медленного упадка. Господство чужеземных династий, страшное разорение во время монгольского владычества привели к изменению торговых путей, гибели оросительных систем, бегству населения, наступлению песков. Основное земледельческое население Систана издавна составляли таджики или парсиваны; все путешественники описывали их как исключительно мирный и трудолюбивый народ.

В XIX в. Систан — заброшенная крайняя восточная провинция шахского Ирана — оказался в районе южных границ царской России. Там, в Закаспийской области, на северных склонах Копетдага (ныне территория Туркменской ССР) отходников ждали приличные сезонные заработки в условиях относительного спокойствия и законности. Оживали старые тропы местной караванной торговли между Хивой на севере и Систаном на юге, ирано-афганский рабочий люд тянулся в пределы российского Туркестана. Здесь и застала многих из них Великая Октябрьская социалистическая революция. Одни вернулись в родные края, другие остались и обрели здесь новую родину. Их потомки живут здесь и поныне, расселившись по разным районам советской Туркмении, живут этнически родственными, но обособленными группами соответственно с делением по племенам: белуджи, джемшиды, бербери, таймури. Среди них и выходцы из Систана — систуни, которые осели в райцентре Серахс Ашхабадской области, сохраняя свою самобытность и язык в окружении местного туркменского населения. В этом месте сходятся границы трех государств — СССР, Ирана и Афганистана. Границы пересекает извилистый, мутный Теджен, его берега — в зарослях ивы и тамариска. Кругом пустыня, саксаул и пески. Небольшой поселок Серахс стоит на Теджене у самой иранской границы.

У Серахса богатое прошлое. В двух километрах от нынешнего поселка высится огромное городище с остатками могучих крепостных стен, почва усыпана черепками древней посуды. Это старый Серахс, когда-то большой богатый город на скрещении главных торговых путей, соединявших Месопотамию, Малую Азию и Западный Иран с Индией, Афганистаном и с цветущими городами и оазисами Средней Азии и Туркестана. Город Серахс упоминается в одном из сирийских сочинений, описывающих распространение христианства в I–III вв. н. э. У стен городища Серахс по сей день стоит построенный в первой половине XI в. мавзолей — мусульманское святилище на могиле суфийского старца-подвижника — «Серахс-Баба» («Серахсский дед»). Звала его Абу-ль-Фазль, и был он наставником другого знаменитейшего святого этих мест — Абу Саида (умер в 1048 г.), игравшего выдающуюся роль в бурных политических событиях своего времени.

С городища открывается вид на бескрайнюю пустыню и затянутые дымкой далекие хребты Копетдага. А в ночной темноте на другом берегу Теджена сияет огнями совсем близкий городок. Это тоже Серахс, но иранский, за нашей границей.

Советский Серахс — центр богатого хлопководческого района. Население советского Серахса довольно разнообразно — прежде всего туркмены и другие, среднеазиатские тюрки, персы, афганцы, а также немцы — потомки колонистов, поселившихся здесь в начале XX в.

В 1958 г. советскому языковеду-иранисту А. Л. Грюнбергу стало известно о том, что в Серахсе живут выходцы из Систана, носители своеобразного диалекта персидского языка. Персидские диалекты вообще изучены очень слабо, а о систанском диалекте в науке не было почти никаких данных. В последующие годы А. Л. Грюнберг осуществил записи говора систанцев, а затем опубликовал результаты своих исследований в работе «Систанский диалект в Серахсе» («Краткие сообщения Института народов Азии», вып. 67. М., 1963, с. 76–86). В семье, в быту, при общении друг с другом систанцы, живущие в Серахсе, пользуются особым диалектом, который они называют «систуни». Однако со своими соседями — представителями других иранских этнических групп — систанцы общаются при помощи иной формы речи, которая значительно ближе к персидскому литературному языку. Возможно, что эта форма представляет собой койне, своеобразный межплеменной язык, подобный, например, тому виду таджикского языка, который служит для общения разноязычных народов Бадахшана (Западный Памир).

Но еще ближе к персидскому литературному языку та форма речи, которой систанцы пользуются для исполнения своего необычайно богатого и разнообразного фольклора — сказок, преданий, расцвеченных многочисленными стихотворными вставками и пассажами рифмованной прозы.

Первое ознакомление с образцами систанского фольклора убедило в необходимости осуществить исчерпывающую запись его на основе современной научной методики с применением магнитофонной техники. В феврале 1975 г. ленинградские иранисты А. Л. Грюнберг и И. М. Стеблин-Каменский провели такую запись во время Пребывания в Серахсе.

Среди записанных текстов, переводы которых публикуются в настоящем сборнике, выделяется цикл сказаний о Рустаме и его потомках Барзу, Азербарзу, Фарамарде и Теймуре. Этот цикл, сложенный местами ритмизованной прозой со стихотворными вставками, находит лишь частичные параллели в «Шах-наме» Фирдоуси. Стиль этого цикла (многочисленные устойчивые формулы, повторяющиеся сюжетные ходы, несколько архаичная лексика) предполагает существование длительной устной эпической традиции, возможно, не восходящей к каноническому тексту «Шах-наме» Фирдоуси. Некоторые расхождения с «Шах-наме» могут, вероятно, объясняться позднейшими мусульманскими влияниями на систанские эпические предания, проникновением в систанский фольклор мотивов и сюжетов других эпических циклов, получивших письменно-литературную обработку («Барзу-наме», «Азер-Борзин-наме» и др.). Однако часть сюжетных расхождений с «Шах-наме», а также прозаико-поэтическая форма систанских преданий и особенности в передаче некоторых топонимов и имен персонажей указывают на устойчивость устной героико-эпической традиция в Систане, прежде всего циклов, связанных о Рустамом, главным героем систанского эпоса. Сохранение иранской эпической традиции в форме сказаний о систанском герое Рустаме именно в Систане может свидетельствовать о непрерывности этой традиции и о том, что она восходит к исконно систанским (сакским) преданиям о Рустаме, послужившим одним из фольклорных источников всех вариантов иранского национального эпоса.

Настоящая публикация переводов этих сказаний является пока что предварительной, отношение систанских сказаний о Рустаме и его потомках к другим изводам иранского эпоса еще предстоит исследовать.