Алексей Кирносов - Страна Мудрецов. Повесть-сказка

От желающих не было отбоя. Улицы в Мудросельске засияли чистотой, как полы у хорошей хозяйки. Лидка решила озеленить город и объявила, что даст пять кирпичей за каждое пересаженное дерево. Сбежались желающие, и через три дня улицы Мудросельска были обсажены березками, кленами, липами и тополями. Город преобразился. Жители тоже. Появились богачи, накопившие по три, а то и по четыре сотни кирпичей. А когда какой-нибудь лодырь просил у них: «Дай кирпичик» — богачи складывали кукиш и говорили: «Работай, братец, работай!»

Лодырь Дел ко мне или к Лидке, просился на работу и получал кирпичи. Одним словом, страна Мурлындия встряхнулась, стала жить деятельной, полнокровной жизнью. Только сторож Кирюха сидел в будке, играл в пятнадцать и ничего, кроме этой игры, не желал знать.

Как-то раз к нам пришли гости: Митька-папуас, мудрый Аркадиус, начальник охраны складов Грызушка и бездомный житель Жареный. Сперва Митька показывал фокусы. Он командовал:

— Ежуня! Покажи, как зампотех Федя развлекает жителей!

Ученый Ежуня становился на задние лапки, а передними крутил в воздухе.

— Ежуня! — кричал Митька. — Петька пришел, сейчас тебя съест!

Ежуня быстро забирался в Митьким мешок.

— Ушел Петька!

Ежуня вылезал из мешка, озираясь, и подходил к хозяину. Митька вынимал из кармана дохлого мышонка и кидал Ежуне награду. Мы смеялись, а Петька сидел красный, с опущенными ресницами и страдал от стыда. Чтобы отвлечь от себя внимание, он спросил:

— Грызушка, а много у тебя на складе кирпичей?

— Много! — сказал Грызушка.

— Сколько?

— Ну… два сарая и третий почти полный.

— А ты не подсчитывал?

— Кто ж такую тьму подсчитает? — удивился Грызушка.

— Мы народ малограмотный, — вздохнул Аркадиус. — Считать не умеем.

— Миша, а что, если организовал» для жителей школу? — спросила Лидка. — Научим их читать, писать, считать. Хорошая идея?

Я вспомнил пункт девятый государственных дел Мурлындии, отвел глаза в сторону и сказал:

— Что?

— Только чтобы я об этой твоей школе ничего не знал!

— Хорошо, — сказала Лидка. — Это будет потаенная школа.

Я вышел из дому, чувствуя себя государственным преступником.

Сентябрь подходил к концу, и погоды становились все прохладнее. Третий сарай был полон. И вот наступил день, когда я начал осуществлять свои планы. Нет, я не стал строить дом! Я решил все делать постепенно.

— Приведи-ка лошадку, — сказал я утром Петьке.

Петька поймал упряжку, и мы навозили на наш двор кирпичей. Жители завистливо ахали, когда мы с полной телегой ехали по улице. Мы сложили в доме немного корявую, но прочную печку и вывели над крышей высокую трубу. На этой печке вечером вскипятили чай.

Поужинав, Петька попросился:

— Миша, можно я схожу к жителям, в кирпичики поиграю?

Я разрешил, и Петька умчался. В ту же секунду за столом появился Тайный человек. Шнырь, как всегда, был с мытой шеей и улыбался приятной улыбкой.

— Что новенького в Мурлындии? — спросил я.

— Жареный проиграл кирпичи Аркадиусу, — сказал Шнырь. — Завтра придет проситься на работу. Зампотех Федя пожелтел от зависти. Придумывает, чем бы вам насолить. Остерегайтесь зампотеха. Федя злопамятен и упрям.

Лидка предложила:

— Скажи королю, чтобы снял его с должности. Все равно он ничего не делает, только патефон крутит. Это и Ежуня сумеет!

— Не боюсь я вашего Федю, — сказал я. — Пусть придумывает.

— На остров Высшей Мудрости проник слух о кирпичах; мудрецы разволновались, скребут в бородах, бранятся и требуют у Главного транспорт, чтобы съездить на материк, — доложил Шнырь. — Главный в затруднении. Вот, пожалуй, и все новости… Доктор стишок сочинил.

— Какой? — поинтересовался я без надежды на удовольствие.

— Сейчас припомню… Вот такой:

— Ну и поэзия! — вздохнула Лидка.

— Густую вы кашу заварили, Главный комендант, — произнес Шнырь. — Даже интересно, чем это кончится?

Я сказал:

— Очень просто кончится: сперва поставим всем жителям печки. Они будут их топить и спать не залягут. А зимой жители будут строить каменный клуб. Двухэтажный!

— Широко задумано…

Тайный человек Шнырь покачал головой, вздохнул я ушел в землю.

А время шло… Петька опять от рук отбился. Он научился лизать раскаленную лопату, ходил по домам, отвлекал жителей от работы и снова чувствовал себя на высоте. Но в явный конфликт со мной он пока не вступал.

На кирпичный завод пришел капитан Прунамель. Багровое пламя костра отражалось в его широко раскрытых глазах. Капитан размахивал руками и ругался на новозеландском языке.

— Что случилось? — спросил я, сильно забеспокоившись. — Не утонул ли ваш «Диоген»?

— «Диоген» в порядке, ту те ранги матуй! — выразился капитан Прунамель. — Но мои паруса обвисли, и я остался без хода.

— Капитан, я плохо разбираюсь в морской терминологии…

— На береговом языке это значит, что матросы выиграли у меня все кирпичи. Теперь капитан Прунамель — последний нищий в стране Мурлындии! Придется поработать в вашей кочегарке. Дайте формочку, дорогой шеф!

Я уважал капитана за то, что он не в пример прочим жителям — имеет профессию. Никому еще, кроме короля Мура, я не дал даром ни одного кирпича. Но и Мура я принудил работать. Повторяю, капитана я очень уважал. В моих силах было облегчить его участь.

— Не надо формочку, — сказал я. — Берите сто двадцать кирпичей, грузите их на телегу и бросьте горевать.

— А работать потом? — спросил капитан.

— Вы на государственной службе, — сказал я капитану. — Жалованье — шестьдесят кирпичей в неделю. Получите за прошедшие две.

— Шестьдесят кирпичей в неделю — это куш!.. Так жить можно. И зимой будете платить? — поинтересовался капитан Прунамель.

Я ответил не долго думая:

— Если не заснете, буду платить.

— Крушение основ порядка… — задумчиво произнес капитан.

Я помог ему погрузить кирпичи. Каждый кирпичик капитан брал нежно, как пирожное. В Мурлындии обколотый кирпич терял половину своей стоимости, как у филателистов марка с оторванным зубчиком.

— Воистину порядок рушится, — пробормотал капитан, уложив сто двадцатый кирпич.

— Ничего не рушится, — возразил я. — Все остается, как было. Только интереснее станет жить.

— Это вы так думаете, дорогой шеф…

— А кто не так думает?

Капитан промолчал, отвязал вожжи, и лошадь тихо побрела к морю. Прохладный ветерок шевелил ветки над нашими головами. С них сыпались сухие листья, устилая лесную тропу мягким золотистым ковром. Под деревьями целыми бандами стояли наглые мухоморы. «Митька забросил свое занятие…» — подумал я, любуясь ядовитой красотой негодных грибов. Глубокая, умиротворяющая душу тишина стояла в лесу, только повизгивали оси старой телеги. Капитан махнул рукой и обернулся ко мне. Он сказал: