Рyне Белсвик - Простодурсен Лето и кое-что еще

– Не очень-то и хотелось кренделя, – объяснил Пронырсен прилипчивой мысли. – Я просто боялся, что он на дне заплесневеет и весь хлеб подпортит.

От хорошего настроения не осталось и следа. Оно держалось только пока Пронырсен шёл бодро и быстро. Если б не эта лихоманка поперёк его дороги, он бы уже усвистал за тридевять земель. И настроение было бы на пять с плюсом. А то он ползает на карачках и сухари разбирает.

Пронырсен прислушался к себе: не точит ли его тоска по дому? Тогда бы он просто повернул домой, и вся недолга. Но нет, домой его не тянуло. Там пятнадцать сожжённых полешек будут душу из него вынимать. К тому же все соседи разъехались, а ему одному целая страна не нужна. Нет, не хочется ему домой.

«А чего хочется?» – спросила нахальная мысль.

– Не твоё дело! – рявкнул Пронырсен. – Не видишь, я занят – разбираю провиант? Не догадываешься, что у меня первый в жизни отпуск – и уже голова кр у гом? Хочешь, чтобы я тебя поколотил? Раскатал в лепёшку и завернул в трубочку? Да я сейчас выбью тебя из головы и на сук пришпандорю! Поняла?!

Отделавшись от наглой и назойливой мысли, Пронырсен наконец спокойно занялся хлебом. Самый чёрствый он не стал складывать в мешок. Разломал сухари надвое и вдавил в мокрый мох. Пронырсен собрался перекусить. А что такого? Он сам себе хозяин, как скажет, так и будет. Сейчас вот решил наесться хлебом вволю, а куда идти – об этом он потом подумает.

Хлеб оказался хорош. Горбушка присыпана зёрнышками, и много всего разного внутри понатыкано. Про муку, воду и дрожжи пекарь тоже не забыл. Всё это смешал, замесил тесто и оставил подходить. Пекари обычно тем и заняты. Но сейчас пекарь уехал в отпуск.

Пронырсен прямо видел, как Ковригсен и остальные скачут и веселятся, счастливые и свободные. «Я тоже могу отвязаться и поскакать, – думал Пронырсен. – Я только не хочу, чтобы кто-нибудь это увидел. Вот сейчас наемся и попрыгаю, и будет мне свобода и счастье». Он рассмеялся, представив себя скачущим, хохочущим и всем довольным.

– Пронырсен, ты это заслужил, – сказал он себе.

Насколько он понял, отпуск устроен так: тратишь много сил безо всякой пользы. Потный, усталый, голодный, ноги отваливаются, хотя и не работал, даже хилого стоероса не срубил.

Фуф! Похоже, дело пошло на лад, и он всё-таки справится с отпуском. Вот и хорошее настроение вернулось. А в довершение приятностей маленькое белое облачко закрыло солнце и одарило Пронырсена лёгкой свежей тенью. Прохлада! Как раз этого ему и не хватало.

– Как ты? Наелся? – спросил Пронырсен сам себя.

– Ещё два разка набить полный рот – и хорош, – ответил он себе же. – Сухарей у тебя полно. А вместо питья не забывай жевать спросонью, она сейчас свежая, волглая. Воды походнику много надо, а то сил не будет и живот расклеится.

– Конечно, – кивнул Пронырсен, – так и сделаю. Спасибо, что напомнил!

Вот же хорошо ему живётся! Сидит себе в вереске, привалясь спиной к поваленному дереву. Жуёт вкусные сухари. Бесплатно освежается тенью маленькой тучки. Собирается нацедить себе студёной водицы из мокрой спросоньи. Радостно думает, что дома тем временем потихоньку сушатся отличные смолистые дрова. Прямо-таки хочется на следующий год тоже рвануть в отпуск.

Всё-таки умная птица эта каменная куропатка. Раздаёт советы, а платы не требует. Пожалуй, он пойдёт скажет ей «спасибо». Ну когда настроение будет.

Пронырсен скакал вверх-вниз. На самом деле он просто подпрыгивал вверх, а вниз опускался сам, ничего для этого не делая. Он старался подпрыгнуть как можно выше. Можно сказать, стрелой взвивался вверх. А через миг снова стоял на земле.

Скакать ему понравилось. Хотя непросто одновременно и скакать, и продолжать быть Пронырсеном. Он ужасно боялся, что кто-нибудь прячется за деревом и подсматривает за ним, поэтому на всякий случай говорил так:

– А что поделаешь – воздух надо проверять. И способ только один: высоко подпрыгнуть и посмотреть, что будет. Если прыгун не вернётся на землю немедленно, значит, в воздухе какая-то гадость и надо опрометью убегать домой. Кто работает под открытым небом, должен следить, какой воздух вокруг.

Слова сами сочинялись в голове, Пронырсен лишь громко произносил их вслух. Ему хотелось ещё поскакать. И хотелось обойти лес, играя разлапистой веткой.

– Вторая степень проверки воздуха! – закричал он и стал хлопать веткой по земле. Если кто и прятался за деревом, то сейчас наверняка убежал.

Наконец никто не будет докучать.

Сам собой придумался новый способ прыгать – с камня. Забравшись на камень, Пронырсен зажмуривался и представлял, что стоит на вершине горы. Под ним десять метров отвесной горной стены. А на него мчится свора мерзких и прожорливых диких тварей, они мечтают его сожрать. Спасение одно – прыгать вниз.

И он прыгал. Хоть и через силу.

Первый раз даже схитрил – открыл глаза, когда прыгал. В спину колотились вопли и стоны. Это завывал летний ветер.

Приземлившись, Пронырсен каждый раз снова радовался, что чудом уцелел. Десять метров – немалая высота, даже если понарошку.

Дальше – больше: он залезал на всё более и более высокие камни. Прыгать с них было ещё неприятнее. Он зажмуривался и думал, что гора уже двухсотметровая. Двести метров, Пронырсен! Фуф ты, ничего ж себе. Таких высоченных гор он и не видел никогда. Она, наверно, в луну упирается?

Но думаете, Пронырсен трусил? Стоял на такой верхотуре и часами собирался с духом? А вот и нет! Он резину не тянул, прыгал – и всё. В животе скреблась щекотка. И очень хотелось рассказать кому-нибудь, что он тут придумал. Да не осталось никого в стране.

«Главное – слишком высоко не заноситься», – думал он. Ноги вели его вверх по каменной насыпи. На острую гору, торчавшую в небо. Она была выше Пронырсена раза в три. На верхушке качался на ветру пушистый растрепень.

– Что ещё ты собирался учудить? – спросил себя Пронырсен, стоя на верхотуре.

Ответа он пока не придумал. Он так и чувствовал себя Пронырсеном. Хотя вспотел и разгорячился после всех этих карабканий и прыжков.

В траве внизу блеснуло что-то непонятное. Он присмотрелся и просиял: это же его топор!

– Не бойся! – крикнул он топору.

Топор вспыхивал на солнце, как будто сигналил о бедствии. Точно мечтал перебраться к Пронырсену, но не мог сойти с места.

– Не волнуйся, дорогой! – крикнул он топору. – Я не буду отсюда прыгать, только видом полюбуюсь. Мы в отпуске, нам недосуг обдумывать всё, что придумывается.

«Нехило я сказал», – удивился Пронырсен. Жизнь радовала его. Он стоял на вершине высоченной каменной насыпи и наслаждался видом. Лучше всего ему были видны поваленные деревья. Но и прямо торчащие – тоже. Кусты, вереск, горушки. Белое облачко, уплывшее уже далеко.