Василий Прокушев - Надя и Страх

Надя уже почти совсем выбилась из сил, когда они наконец подбежали к высокому девятиэтажному дому.

– За мной! – скомандовала Мышь и, забежав в подъезд, понеслась по лестнице.

На восьмом этаже Мышь скользнула под дверь одной из квартир и побежала к комнате, за которой, судя по мультяшной картинке на двери, находилась детская. Войдя туда, Надя увидела следующую картину.

Страх, скукожившись, лежал под стоящей в центре комнаты кроватью, на которой безмятежно спал довольно полный мальчик, а вокруг кровати большими красивыми конфетами с двух сторон было выложено: «С днём рождения, Константин!». Надписи замыкали кровать в кольцо, и Надя поняла, что Носатый никак не смог бы вылезти, не наступив на конфету. Кроме того, конфетами была усыпана вся кровать, да и по ковру были разбросаны сладости. «Наверное, родители захотели сделать своему сыну сюрприз, а Страх как раз здесь прятался», – догадалась она.

Девочка быстро раскидала конфеты и помогла трясущемуся Носатому выбраться из плена. Тот сразу залез на письменный стол и, шмыгая носом, наблюдал за дальнейшими действиями.

Мышь снова испуганно закричала:

– Обратно, нужно сделать обратно! Глупая, глупая девочка! Проснутся – подумают на нас, поставят мышеловки, мышеловки.

Мышь захрипела, как будто её душили, и повалилась вверх лапами.

Пришлось заново выкладывать надпись. Потом Надя поблагодарила зверька, пообещав, если Мышь заглянет к ним ещё, по-царски её угостить.

Мышь снова радостно запрыгала, но почему-то вместо слов девочка услышала только писк.

– Мышиный горох, – объяснил Страх (он почти перестал дрожать), – он действует только час. Ладно, давай я тебя домой отнесу, – и, помахав отчаянно пищавшей мыши на прощание рукой, они полетели к дому.

Через полчаса Страх сидел на своём любимом месте у шкафа и задумчиво дожёвывал третий пакет орехов, а Надя сидела на стуле, время от времени недовольно поглядывая в его сторону.

– Мне кажется, это пора прекращать, – смерив Носатого сердитым взглядом, сказала она.

– Что прекращать? – Страх понял, что ему придётся нелегко, и сжался.

– Твоя работа – ты меня просто в гроб загонишь! – заявила Надя (фразу про гроб она однажды слышала от мамы и давно искала подходящий случай, чтобы её применить). – Мало того, что ты зачем-то пугаешь детей, мало того, что ты даже пугать-то толком не умеешь, да это ещё и опасно. А если бы Мышь не пробегала мимо? Если бы я спала, или не стала бы есть мышиный горох (вспомнив про противный овощ, девочка поморщилась)? Что бы с тобой было? Нет, это явно надо прекращать, – повторила Надя уверенным тоном. Найди себе другую работу!

– Но я больше ничего не умею, – робко возразил Носатый.

– Ты и этого не умеешь! – отрезала Надя, и тут её осенило: – Слушай, Носатый, а как насчёт охраны?

– Охраны чего? – не понял Страх.

– Ну, например, музеев. Тот же Эрмитаж. Ведь ночью его могут обокрасть, а если ты будешь на страже и напугаешь грабителя, то это будет и полезно, и похоже на твою сегодняшнюю работу. Как тебе идея?

– Я не знаю, – протянул Носатый, – это как-то непривычно. Ведь мы триста лет пугали детей, что – сразу взять всё и перечеркнуть?

– Вот именно, – Надя не на шутку загорелась идеей, – вас ведь много: один охраняет Эрмитаж, второй – Кунсткамеру, третий – Русский музей – очень даже замечательно получится! Ну соглашайся, ну что ты такой упрямый!

Страх долго не отвечал, смотря своими большими серыми глазами куда-то вдаль.

– Знаешь, может, ты и права, – ответил он наконец, – мне всегда было жалко детей, за что их пугать? Вот грабители – это совсем другое дело, и потом вдруг мы станем знаменитыми как призраки музеев, а так никакой известности!

– Вот-вот, – радостно отозвалась Надя, – может, про вас кино снимут!

– Что снимут? – не понял Носатый.

– Ну кино, ты что – про кино никогда не слышал?

Страх отрицательно помотал головой.

– Ладно, я тебе потом расскажу, – пообещала девочка.

– Только я ведь совсем не умею пугать, – вспомнил Носатый, – из меня сторож-то не получится.

– Это не беда, – девочка протянула ему собранные в школе наблюдения, – вот, почитай на досуге. – И, не дав Страху возразить, добавила: – Значит, так: сейчас уже совсем поздно, лети домой, завтра не приходи, а лучше собери всех своих и расскажи им о моём предложении, а послезавтра ночью приходи – обсудим подробности. Ну всё, давай, мне спать пора, – и, подняв Носатого с места, Надя почти вытолкнула его в окно. Тот повисел за стеклом ещё несколько секунд, глядя в комнату грустными глазами, и, помахав на прощание, полетел в сторону леса.

К Надиному удивлению, увиделись они гораздо раньше – утром следующего дня, как обычно направляясь в школу в сопровождении папы, девочка увидела возле подъезда знакомую фигуру. Носатый стоял под деревом с потерянным видом и, увидев Надю, уже было пошёл к ней, но девочка сделала такое страшное лицо, что он замер.

В самом деле, встреча в присутствии папы не предвещала ничего хорошего. При свете дня Носатый выглядел ещё неряшливей: рваный свитер, мятые брюки, пыльные туфли на грязных ногах без носков… Объяснить отцу знакомство с подобным типом было решительно невозможно. Поэтому Надя как можно незаметнее сделала Страху знак следовать за ними, держась по возможности на расстоянии, а сама впала в раздумья. Понятно было, что случилось что-то серьёзное, – пустяки не заставили бы Носатого появиться при свете дня. Причём раз он был видимым и шёл пешком, его природное волшебство днём не действовало. Что же произошло? Надя прикинула в уме разные варианты, но ни один не показался ей достаточно убедительным. В конце концов она сдалась. «Ладно, дойдём до школы, а там я его сама обо всём расспрошу», – решила девочка.

Страх тем временем неотступно следовал за ними, очень неестественно прячась за деревьями, прохожие (из тех, кто никуда не торопился) удивлённо смотрели на него, а некоторые даже останавливались, провожая Носатого недоумённым взглядом. Им явно казалось, что этот длинный парень спятил.

«Если он и дальше будет так глупо себя вести, папа заметит, что за нами следят, и тогда Носатому не позавидуешь», – с тревогой подумала Надя.

По счастью, на папу как раз в это время нахлынули воспоминания, и он взялся рассказывать дочке длинную и очень запутанную историю с множеством действующих лиц. В такие моменты он мог не заметить всё что угодно, и Наде оставалось только кивать головой, посмеиваться в нужных местах и надеяться, что история не кончится раньше, чем они дойдут до места.