Юрий Фадеев - Записки «русского азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России [Издание второе, измененное, добавленное]

Впервые, этот памятник я увидел в 1954 году, когда мне было 14 лет. Мы с отцом приезжали в гости к дяде по маминой линии Широкову Ивану Михайловичу в совхоз «Оргочор» на южном берегу Иссык-Куля. Памятник поразил меня своей необычайностью и совершенством. Кстати, Британское Королевское общество назвало Пржевальского «самым выдающимся путешественником мира». А сдержанный Чехов в некрологе великому путешественнику написал о нём с таким пафосом, с каким никогда ни о ком не писал. Что примечательно, по пути на Восточную оконечность озера по южному берегу, оба путешественника проходили по территории будущего совхоза «Оргочор» где волею судьбы мне, после окончания средней школы, предстояло жить и работать два года.

Территориально, Иссык-Кульска область - красивейший и благодатнейший край, занимает территорию озёрной котловины, а так же внутренние высокогорные районы, которые окружены хребтами центрального Тянь-Шаня. Исторически, киргизы, как и всюду, селились в предгорной зоне Иссык-Кульской котловины. Поэтому плодородные земли, расположенные в прибрежной зоне Иссык-Куля до появления первых русских переселенцев освоены не были. Огромным трудом они построили на Иссык-Куле населенные пункты и создали оросительные системы для полива пахотных земель.

Весной 1958 года, перед окончанием школы, я получил письмо от дяди Широкова Ивана Михайловича. Он по- прежнему работал директором совхоза «Оргочор». У него в семье был один ребёнок – мой двоюродный брат Миша, а в моей – четверо детей – я старший, и больной отец. В письме, дядя приглашал меня пожить в его семье, поработать, а затем определиться с будущим. Иван Михайлович, кроме всего прочего, вероятно, руководствовался тем, что Н. Хрущев - в то время Генеральный секретарь ЦК КПСС, обратился к молодежи с призывом не торопиться после школы поступать в институты. Он предлагал вначале поработать на производстве, набраться жизненного опыта, а затем более осознанно принимать решение - куда пойти учиться. При этом государство гарантировало включить студенческие годы в общий стаж работы. Так или иначе, я принял предложение дяди. Окончив школу в г. Кара-Су на Юге Киргизии я сел в поезд, который шел через Ташкент во Фрунзе, а оттуда автотранспортом продолжил путь на Иссык-Куль. Два года я жил в благоприятной среде своих родственников и работал в совхозе электриком, что и предопределило мой выбор будущей профессии.

Племсовхоз «Оргочор» был расположен в пяти километрах от райцентра Покровка и в тридцати километрах от областного центра города Пржевальск. Почему совхоз был? Да потому, что после развала Союза от него, как и от всех других хозяйств, остались «рожки да ножки». А тогда хозяйство было многоотраслевым, с опытно-селекционным уклоном в разведении овец тонкорунной породы. Если мне не изменяет память, овец было не менее 30 тысяч. Кроме того, имелись молочно-товарная ферма, свинарник, птичник, сады и пасека. Пахотные земли засевались зерновыми и кормовыми культурами. Высокопродуктивные породы тонкорунных овец совхоза «Оргочор» были представлены в Москве на ВДНХ.

Иван Михайлович был великим тружеником. Иногда мы не виделись по нескольку дней. Рано утром его уже не было дома, а поздно вечером, когда я спал, его еще не было. Выпускник Алма-атинского зооветеринарного института, заслуженный ветеринарный врач Киргизской ССР, он целиком отдавал себя работе. Киргизы, работники совхоза, говорили о нем: «Если бы все коммунисты были такими, как Иван Михайлович, мы бы построили коммунизм!». Значит, сомнения в части построения коммунизма у них были, вопреки уверениям Хрущева о том, что «нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме».

Да и как не быть этим сомнениям? Уже тогда, даже на местном уровне, имело место моральное разложение в среде партийных и советских руководителей. Так, визит в колхозы и совхозы районных «бонз» коими в основном в республике были представители титульной нации, непременно предусматривал «бешбармак» - пиршество, которое сопровождалось обильными возлияниями спиртного. Эти нравы были чужды Ивану Михайловичу. Районное начальство не любило его за это. Но «нет худа без добра». Позже его перевели в столицу г. Фрунзе, в Министерство сельского хозяйства начальником ветеринарного Управления.

Кстати, моё первое участие в «бешбармаке» связано с тем временем. Однажды, из Фрунзе в совхоз я ехал в личном москвиче совхозного парторга – вальяжной, высокомерной киргизки. За рулём был её сын - молодой парень. Солнце шло к закату. Мы ехали по южному берегу Иссык-Куля. Неожиданно машина свернула с трассы в киргизский кишлак и подъехала к одному из дворов. Из дома вышли хозяева - произошла традиционно теплая встреча хозяев с гостями. Сын парторга поставил меня в известность, о том, что здесь придётся здесь заночевать, иначе мы обидим хозяев, которые намерены готовить « бешбармак». Пока зарезали барана, пока варили его в огромном котле - наступила ночь. Мы сидели в большой комнате покрытой коврами, на специальных узких стёганых матрасах, свернув ноги калачиком и пили чай. Вокруг за нашими спинами лежали подушки для того, чтобы можно было изменить позу и облокотиться на них. И вот, наконец, в больших пиалах (кесе) женщины подали наваристый, необыкновенно вкусный бульон, а хозяин раздал каждому на соответствующей кости по куску мяса, сопровождая раздачу определёнными ритуальными комментариями.

Запивая мясо бульоном, я с трудом осилил свою порцию и шепнул сыну парторга, что я сыт до предела, на что он мне ответил, что это только прелюдия к нашему пиршеству и чтобы не обидеть хозяина надо участвовать во всех стадиях ритуала, сопровождающего « бешбармак». Не знаю, как я выдержал эту «пытку», но в памяти она сохранилась навсегда.

Второй раз в « бешбармаке» я участвовал, отдыхая в санатории «Голубой Иссык-Куль». Там познакомился с начальником Облводхоза из Пржевальска – интеллигентным киргизом, с которым у нас возникли приятельские отношения. Как-то он известил меня о том, что к нему приезжает жена и по этому поводу она организует « бешбармак» . В числе гостей он хотел бы видеть и меня.

Это мероприятие проходило в частном киргизском доме на окраине города Чолпон-Ата, прилегающего к санаторию. Во время трапезы жена моего приятеля вела себя скромно, не выпячивала себя, в своём традиционном выступлении желала мужу хорошо отдохнуть и вернуться домой, где его с нетерпением ждут. Всё происходило в соответствии с вековым ритуалом, пристойно и благожелательно.

Однако вернёмся в юность. Жизнь в совхозе была вполне содержательной. Состав населения – в основном русские. Там имелась средняя школа, клуб с библиотекой, художественная самодеятельность, регулярный кинопрокат. Совхоз в своем штате имел спортивного работника и экипированную футбольную команду - к слову, в память о футболе у меня остался шрам на брови. Помню как после работы, разгорячённый футболом или волейболом, я вечером возвращался домой. В это время Лариса Петровна доила нашу любимую Зорьку. Я брал литровую банку, подставлял её и с благодарностью выпивал её до дна. Возможно, это и есть счастье, которое длилось годами и которое ценишь позже.