Юрий Агеев - Спящая принцесса

Где-то, в неком королевстве,
в дебрях сказочных дубрав
жил король себе без бедствий,
мудр и не самоуправ.

Был женат на королеве,
королеве — тридцать лет.
Хоть женился не на деве
старой, а детей всё нет.

Молодые генералы
стерегли её покой,
но она всё не рожала,
и надежды никакой.

Богомольные монахи
приходили к ней не раз.
Лекаря шептались в страхе:
«Гиппократ, помилуй нас!»

Как сухая верба — чрево,
хоть молитвы без числа.
Истомилась королева
и однажды понесла.

Кто помог — осталось тайной,
сохранённой всем дворцом.
Был король взволнован крайне,
но держался молодцом.

Начат бал, открыты вина,
тенор — в точности Орфей.
На принцессины крестины
пригласили разных фей.

Шёпот, сплетни, пересуды…
Не ударив в грязь лицом,
по сервизу дал посуды
феям тот, кто был отцом.

Не досталось самой крайней.
Спохватились было, но
та ругнулась: «Вашу кралю
в гроб сведёт веретено».

И сейчас же испарилась,
а король издал декрет:
«Всем, кто ткёт, моя немилость,
Тем, кто пьёт — покамест нет!»

В чём спасенье? Без ответа
валятся из рук дела,
но другая — фея света,
положение спасла.

— Феи зла вся сила в прошлом,
я сведу её на нет.
Ваша дочка, уколовшись,
лишь уснёт на сотню лет.

С дальних мест везли острожко
ткань и нитки в царский дом.
Между тем, принцесса-крошка
подрастала с каждым днём.

Но никто не ведал в замке,
что, изжитая отсель,
полюбовница в отставке
пряла скромную кудель.

Вопреки сему указу
берегла веретено,
короля кляла "заразой"
и сбывала полотно.

Впрочем, ткачество — полдела,
роковая дама пик
информацией владела
и сплетала сеть интриг.

Зло творя без чародейства,
ела недругов своих.
Даже крепкие семейства
опасались сплетен сих.

Рауты, иных не хуже,
знал секретный закуток.
Жертв и избранных подружек
ждали козни и чаёк.

Как-то раз, слиняв от нянек,
хоть наивною слыла, —
тайное — вкусней, чем пряник! —
к ней принцесса забрела.

Дама, хитрость намечая,
развела такой елей,
что девица, выпив чаю,
приоткрыла душу ей:

— Даже лучшая подруга
не имеет опыт ваш.
Во дворце такая скука,
карты, пьянство и марьяж.

Я — несчастней замарашки,
жизнь впустую — разве жизнь?
Та — совет: — Иди в монашки
или пряжею займись.

Прясть — нехитрая наука,
ведь в основе дел любых
нить из шерсти, нить из пуха,
нить интриги, нить судьбы.

Сонм занятий — трата силы.
Ты же выбери одно.
Труд есть благо, друг мой милый,
вот тебе веретено.

Обольщённая уроком,
силясь вникнуть в сей процесс,
укололась ненароком, —
труд опасен для принцесс!

Пошатнулась, побледнела,
заподозрив недобро…
Так свершилось злое дело
по свидетельству Перро.

Во дворце скандал и склока,
вся охрана на ушах.
Тут же схвачена пройдоха,
изобличена в грехах.

Вмиг указом королевским,
оглашая свод и ширь,
пасбища и перелески,
ведьму — в дальний монастырь.

Скорохода с вестью к фее
отослали в тот же час
посулить, коль преуспеет,
чин и золотой запас.

Фея, к золоту не падка,
справедливость лишь ценя,
бросив дом свой в беспорядке,
прибыла к исходу дня.

Короля и королеву
успокоив, как могла,
тут же осмотрела деву,
что без задних ног спала.

И, представив сиротою
крошку через сотню лет,
усыпила всех гурьбою:
дворню, стражу и балет,

скоморохов, музыкантов,
поваров, пажей, вельмож,
фаворитов, маркитантов,
кардинала, двух святош,

пекаря и трёх шпионов,
лекаря, что исцелял,
фрейлин полк со взором томным,
королеву, короля.

Все заснули, даже в печке
огонёк, зевнув, угас.
Затрещав, потухли свечки.
Тьма укрыла всё от глаз.

Посреди густого леса,
если влезть на бурелом,
разглядишь дворец принцессы, —
обветшавший, в общем, дом.

Плющ и хмель обвили башни,
а в заброшенный чертог,
как посол дремучей чащи,
через щель проник вьюнок.

Дремлет юная принцесса,
проплывая сквозь века,
паутинная завеса
лишь колышется слегка.

Замок спит, а время мчится,
вопреки волшебным снам,
на крылатой колеснице
по неведомым путям.

А в соседнем королевстве
жил, не ведая забот,
ограждён от всех последствий,
принц уже тридцатый год.

Под присмотром гувернёров,
фрейлин, кравчего и слуг,
он развился очень скоро,
сливки сняв со всех наук.

Перед ним Сенека — варвар,
Карр с Платоном не правы.
Кембридж, Оксфорд, да и Гарвард
ждали принца, но увы…

С Папой вёл себя по-братски,
вёл с схоластиками спор,
был приятель с принцем датским,
даже ездил в Эльсинор.

Сложно внутренне устроен,
впечатлительный типаж,
а по внешности герою
двадцати пяти не дашь.

Раз собрался на охоту
принц однажды поутру, —
вместе с егерьскою ротой
лисью штурмом брать нору.

Только кто ж лисицу словит,
что шмыгнула в дикий лес?
Старший егерь принцу молвит,
подскакав наперерез:

— Арбалет взведите лучше,
жаль, что пулемёта нет, —
может, в зарослях дремучих
притаился людоед!

Лес стеной стоит дремучей,
кто попал туда — пропал.
От угрозы неминучей
кто бы тут не сплоховал?

Всё сплелось настолько крепко,
что ужу не проползти,
но как только тронул ветку,
чары кончились почти.

И, как сказано в поверье,
с шумом распахнув листву,
расступились вдруг деревья,
видимо, по-волшебству.

Путь — туда, где всё уснуло,
или нет? — Одно из двух.
Юноша пришпорил мула
и помчался во весь дух.

Фея впрямь была не дура.
Дело близится к концу.
Что же видит принц? — Фигуры
спящих по всему дворцу.

Хоть нечищенные зубы
у принцессы целый век,
чмокнул парень прямо в губы
деву, — смелый человек!

И тот час же всё проснулось,
зашумел огонь в печах,
стража тут же встрепенулась,
вскинув ружья на плечах.