Василий Лебедев-Кумач - Избранное: стихотворения, песни

Предисловие С. Васильева. Составление и подготовка текста М. Лебедевой–Кумач.

Москва, Художественная литература, 1984 год

Оглавление

Стихотворения Стихотворения 15 Стихотворения

МОЯ! МОЯ! Мужик хлестал жестоко клячу По умным, горестным глазам. И мне казалось, я заплачу, Когда я бросился к возам. — Пусти, товарищ, ты не смеешь! Он обернулся зол и дик: — Моя! Какую власть имеешь? Нашелся тоже… большевик! 1923 15 МОЯ! Мужик хлестал жестоко клячу По умным, горестным глазам. И мне казалось, я заплачу, Когда я бросился к возам. — Пусти, товарищ, ты не смеешь! Он обернулся зол и дик: — Моя! Какую власть имеешь? Нашелся тоже… большевик! 1923

СТРОЙКА СТРОЙКА Идут года, яснеет даль… На месте старой груды пепла Встаёт кирпич, бетон и сталь. Живая мощь страны окрепла. Смешно сказать — с каким трудом Я доставал стекло для рамы! Пришла пора — и новый дом Встаёт под окнами упрямо. Не по заказу богачей Его возводят, как когда–то, Встает он — общий и ничей, Кирпичный красный агитатор. Эй, вы, соратники борьбы, На узкой стиснутые койке, Бодрей смотрите! Как грибы Растут советские постройки. Сам обыватель вдруг угас, Смиривши свой ехидный шёпот, И изумленно–зоркий глаз На нас наводят из Европы… Идут года, яснеет даль… На месте старой груды пепла Встаёт кирпич, бетон и сталь. Живая мощь страны окрепла. 1925 15 СТРОЙКА Идут года, яснеет даль… На месте старой груды пепла Встаёт кирпич, бетон и сталь. Живая мощь страны окрепла. Смешно сказать — с каким трудом Я доставал стекло для рамы! Пришла пора — и новый дом Встаёт под окнами упрямо. Не по заказу богачей Его возводят, как когда–то, Встает он — общий и ничей, Кирпичный красный агитатор. Эй, вы, соратники борьбы, На узкой стиснутые койке, Бодрей смотрите! Как грибы Растут советские постройки. Сам обыватель вдруг угас, Смиривши свой ехидный шёпот, И изумленно–зоркий глаз На нас наводят из Европы… Идут года, яснеет даль… На месте старой груды пепла Встаёт кирпич, бетон и сталь. Живая мощь страны окрепла. 1925

ТАК БУДЕТ ТАК БУДЕТ Мы доживем свой век в квартире, Построенной при старом мире, Кладя заплаты там и тут На неприглядное наследство. Но наши внуки проведут Свое сверкающее детство Не так, как деды и отцы, Согнувшись в жалкой кубатуре. Наследникам борьбы и бури Мы возведем дома–дворцы. И радует меня сознанье, Что, может быть, в каком–то зданье Частица будет кирпича от Кумача. 1925 16 ТАК БУДЕТ Мы доживем свой век в квартире, Построенной при старом мире, Кладя заплаты там и тут На неприглядное наследство. Но наши внуки проведут Свое сверкающее детство Не так, как деды и отцы, Согнувшись в жалкой кубатуре. Наследникам борьбы и бури Мы возведем дома–дворцы. И радует меня сознанье, Что, может быть, в каком–то зданье Частица будет кирпича от Кумача. 1925

ЖАРКАЯ ПРОСЬБА ЖАРКАЯ ПРОСЬБА Солнце, одумайся, милое! Что ты! Кочегары твои, видно, спятили. Смотри, от твоей сверхурочной работы Расплавились все обыватели. В тресте, на фабрике, — всюду одурь! Ты только взгляни, порадуйся: Любой деляга хуже, чем лодырь, Балдеет от каждого градуса… Зря вот ты, солнце, газет не читаешь, Прочти и прими во внимание: Ты нам без толку жару пускаешь, А у нас срываешь задание. Пойми, такая жара — преступление, Дай хоть часок холодненький. Смотри: заразились знойной ленью Лучшие профработники! Перо едва дотащилось до точки, Не хочешь — а саботируешь. Солнце смеется и сушит строчки… Разве его сагитируешь? 1925 17 ЖАРКАЯ ПРОСЬБА Солнце, одумайся, милое! Что ты! Кочегары твои, видно, спятили. Смотри, от твоей сверхурочной работы Расплавились все обыватели. В тресте, на фабрике, — всюду одурь! Ты только взгляни, порадуйся: Любой деляга хуже, чем лодырь, Балдеет от каждого градуса… Зря вот ты, солнце, газет не читаешь, Прочти и прими во внимание: Ты нам без толку жару пускаешь, А у нас срываешь задание. Пойми, такая жара — преступление, Дай хоть часок холодненький. Смотри: заразились знойной ленью Лучшие профработники! Перо едва дотащилось до точки, Не хочешь — а саботируешь. Солнце смеется и сушит строчки… Разве его сагитируешь? 1925

ДВЕ СЕСТРЫ ДВЕ СЕСТРЫ Запах мыла, уютный и острый, Всюду — пар, и вода, и белье… В комнатушке беседуют сестры Про житье, Про бытье… Над корытом склонясь и стирая, Раскрасневшись, как мак, от жары, Смотрит искоса младшая Рая На изящное платье сестры. Лида — в новеньком, и перед Лидой Стыдно ей за белье, за старье… — Райка, милая! Ты не завидуй! Не гляди так на платье мое… У Сергея — опять увлеченье. Он подолгу не любит скучать. Ты не знаешь, какое мученье Видеть все — и терпеть… и молчать! Каждый день я их вместе встречаю… Ну, скажи, разве можно так жить? Остается позвать ее к чаю И заставить меня ей служить! Он является с нею открыто И вчера пропадал до утра… — И, поднявши лицо от корыта, Смотрит нежно на Лиду сестра. — Что мне делать? Уйти? Я хотела! Ну, уйду, — а кому я нужна? Скажут: «Что вы умеете делать? Специальность какая?» Жена! Я беспомощна, милая Райка! Десять лет отдала я ему… Кто я? Даже не домохозяйка, Он мне не дал прийти ни к чему! Не завидуй! Пускай от работы Ноют руки твои день и ночь, Ты без платьев сидишь… Но зато ты… Но зато у тебя муж и дочь! У тебя есть семья… А я… — И, замазавшись в мыльном объятье, Лида крепко целует сестру. — Что ты, Лидка! Испортишь все платье! Ах, какая! Ну, дай я сотру! 1927 18 ДВЕ СЕСТРЫ Запах мыла, уютный и острый, Всюду — пар, и вода, и белье… В комнатушке беседуют сестры Про житье, Про бытье… Над корытом склонясь и стирая, Раскрасневшись, как мак, от жары, Смотрит искоса младшая Рая На изящное платье сестры. Лида — в новеньком, и перед Лидой Стыдно ей за белье, за старье… — Райка, милая! Ты не завидуй! Не гляди так на платье мое… У Сергея — опять увлеченье. Он подолгу не любит скучать. Ты не знаешь, какое мученье Видеть все — и терпеть… и молчать! Каждый день я их вместе встречаю… Ну, скажи, разве можно так жить? Остается позвать ее к чаю И заставить меня ей служить! Он является с нею открыто И вчера пропадал до утра… — И, поднявши лицо от корыта, Смотрит нежно на Лиду сестра. — Что мне делать? Уйти? Я хотела! Ну, уйду, — а кому я нужна? Скажут: «Что вы умеете делать? Специальность какая?» Жена! Я беспомощна, милая Райка! Десять лет отдала я ему… Кто я? Даже не домохозяйка, Он мне не дал прийти ни к чему! Не завидуй! Пускай от работы Ноют руки твои день и ночь, Ты без платьев сидишь… Но зато ты… Но зато у тебя муж и дочь! У тебя есть семья… А я… — И, замазавшись в мыльном объятье, Лида крепко целует сестру. — Что ты, Лидка! Испортишь все платье! Ах, какая! Ну, дай я сотру! 1927