Николай Хайтов - Приключения в лесу. Избранное

— Братья односельчане! Боярин — пошли ему небо долгой жизни и доброго здоровья, — боярин прав! Воеводы оплошали в битве с драконом. Да ещё какие воеводы! Неужто теперь нас спасёт какой-то безусый паренёк? Мыслимое ли это дело? Давайте лучше, пока не поздно, накормим дракона досыта.

— Мудрые слова, старик! — одобрительно закивал Калота. — Продолжай, продолжай! — И приказал страже: — Стул человеку подайте. Седовласый старик стоя речь держит, а они смотрят, бессовестные!

— Благодарю тебя, боярин, но не нужно этого! — замахал руками Панакуди. — Моя речь будет недолгой.

— Говори, мы слушаем! — милостиво улыбнулся Калота.

— Нельзя дракону отсылать девушку непричёсанную, необряженную. Так дары не подносятся. Надо одеть её по-праздничному: на шею — мониста да ожерелья, чтобы была она достойна предстать перед чудищем. Правда, это может оттянуть дело до завтрашнего дня, но лучше запоздать, чем выказать дракону неуважение. Верно я говорю, люди?

— Верно, верно! — отозвалась толпа.

— А впрямь не стоит сердить дракона, — обернулся боярин к Гузке. — Что скажешь ты, Главный Советник?

— Если дракон согласится подождать денёк, так отчего же?

— Дадим ему телят, и он будет рад-радёхонек! — воскликнул Панакуди. — Волопас погонит их, а я, если твоя боярская милость дозволит — да ниспошлёт тебе небо долгих лет жизни, — пойду спрошу у дракона, согласен ли он денёк подождать.

— Дозволяю, спрашивай! — Калота был польщён смиренным тоном старика. — Но чтоб завтра в этот час ты был здесь, на этом самом месте. А девушка чтоб была причёсана и принаряжена, как следует быть!

— Будет исполнено, твоя милость! — с поклоном ответил Панакуди. — Все жители нашего селения моими устами благодарят тебя, все до единого низко тебе кланяются!

Главный Прорицатель, прятавшийся за спиной у Гузки, шепнул ему на ухо:

— У старика что-то на уме. С чего это он так подмазывается?

— Пускай подмазывается, — ответил Гузка. — Крепостные стены не станут от этого ни тоньше, ни ниже, и мечи боярской рати не затупятся!

— И всё-таки не худо бы удвоить стражу, которая стережёт девушку, — сказал Прорицатель.

— Это я как-нибудь и без тебя соображу, — язвительно усмехнулся Гузка. — Ты вот лучше отправь соглядатаев вслед за стариком, чтобы они своими ушами удостоверились, согласен ли дракон ждать до завтра или нет.

— Спасибо, что надоумил! — так же язвительно ответил Прорицатель.

Эта короткая сценка никем не была замечена, потому что согласие боярина отложить на день гибель Джонды вызвало бурный восторг её односельчан. Громче всех кричали Двухбородый и Козёл.

— Да здравствует боярин Калота! Да живёт он тысячу лет! — надрывались они и подталкивали остальных, чтобы тоже орали изо всех сил.

Потому что так велел дед Панакуди: кричать что есть мочи и улыбаться. Во весь рот улыбаться!

В самом деле, почему они улыбались, почему и всех остальных заставляли улыбаться и приветствовать боярина Калоту?

А потому, что Панакуди перед этим отозвал их в сторону и спросил: «Хотите вы, чтобы завтра же не осталось следа от боярской крепости и от самого боярина?» — «Ещё б не хотеть!» — ответили оба. «А хотите, чтобы дракона на куски разорвало?» — «Ещё бы!» — обрадовались они, но тут же помрачнели снова: «Зачем говорить о том, чему никогда не сбыться?» — с упрёком сказали они деду Панакуди. А тот ответил: «Всё будет, как я сказал, и не позже чем завтра. А если нет, пусть растерзают меня боярские псы!» И добавил: «Но только вы должны всё делать в точности так, как я велю». — «Само собой!» — пообещали Двухбородый и Козёл. И обещание, как мы уже видели, исполнили: кричали и улыбались, улыбались и кричали: «Да здравствует боярин Калота! Да живёт он тысячу лет!»

А теперь давайте подумаем, почему Панакуди дал такое обещание. Когда родились у него такие смелые мысли?

А тогда, когда они с Саботой затаив дыхание следили за перепалкой между Калотой и Звероловом. «Видал? — шепнул старику Сабота, легонько толкнув его локтем. — Ну и дела! Будь у нас побольше этих кореньев, тогда бы все в крепости передрались и перебили друг друга! Хотя, — огорчённо вздохнул юноша, — боярин и крепостные стены всё равно останутся…» — «Почему же они останутся?» — возразил ему тогда дед Панакуди. «Потому что нет такого средства, чтобы сровнять стены с землёй…» — сказал Сабота. Перебранка между боярином и Звероловом продолжалась, но Панакуди уже больше ничего не видел и не слышал: он напряжённо размышлял о чём-то. Потом дёрнул Саботу за рукав и сказал шёпотом: «Сровнять крепость с землёй мы не можем, но мы можем её затопить. Я вспомнил… — Глаза у него загорелись, но он осекся. — Об этом после! Сейчас протолкайся вперёд и скажи боярину, что желаешь сразиться с драконом».

Зверолова к тому времени уже бросили на растерзание псам. Сабота вышел вперёд, и дальше произошло то, что вам уже известно. Потом, когда сын углежога удрал от боярских стражников, Панакуди велел крестьянам отобрать для чудища трёх телят и дожидаться, пока сам он сходит домой и выпьет три сырых яйца, чтобы голос был позвонче, а то чудище не расслышит ещё.

И старик заковылял к своей хижине, где его уже дожидался Сабота. Едва он перешагнул порог, юноша бросился к нему, хотел заговорить, но старик подал ему знак — дескать, молчи, взял с постели овчину, накинул себе на голову, кивком показал Саботе, чтобы тоже сунул туда голову, и только тогда начался у них разговор.

— Мы же могли поговорить на языке «пу-пу», — сказал Сабота, сморщив нос от запаха старой овчины.

— С твоим «пу-пу» больно долго получается, а у нас времени в обрез. Слушай внимательно, что я скажу! — И, переведя дух, старик торопливо продолжал: — Дело мы с тобой затеяли, сынок, нешуточное! Если к завтрашнему дню не затопим крепость, красавица Джонда попадёт в пасть дракона, а мы с тобой — к боярским псам.

— Этому не бывать! — прервал его Сабота.

— Ещё не знаешь, что делать надо, а уже кричишь «не бывать»! — рассердился Панакуди. — Значит, тоже не головой думаешь, а усами, да ещё прежде, чем они у тебя выросли.

— Но почему же, дедушка? Я всё хорошо обдумал. Ты сказал, что крепость можно затопить. С какой стороны? Ясное дело — с той, где река. Крепости всегда строят так, чтобы, если случится осада, не остаться без воды. Значит, где-то должна быть потайная преграда, которая не даёт реке проникнуть в крепость. И такая преграда есть. Я даже знаю где: недалеко от водопада. Там вода особенно гулко бьётся о стену, я это ещё прошлым летом заметил, когда слуга Главного Прорицателя послал нас ловить раков. Место там глубокое, я нырнул, и под водой мне ещё ясней стало, что за стеной — пустота. Тогда мне ничего такого не пришло в голову, но, когда ты сказал, что крепость можно затопить, я сразу вспомнил. Вот! А ты говоришь, что я не головой думаю!