Георгий Бореев - Книга стихов «Орфей»

Написал художник чудо
Божьей искрой в темноте:
Вышла Дева ниоткуда
И осталась на холсте.
Проплывает вечность льдиной.
Зажигает в людях кровь
Недоступная картина –
Настоящая любовь.
Тянет падших к совершенству,
Тянет к Деве чернь и власть:
Дети пробуют блаженство -
Сжечь, купить, убить, украсть.
Восстают из праха люди
Догрешить и дострадать,
А с картины всех их любит
Нестареющая Мать...

Увижу ль тебя я на улице,
Кивну ли в трамвае, и вновь –
Обида заставит зажмуриться,
Защиплет ресницы любовь…
Теснят меня стирки и завтраки,
И жгут потолки – как угли…
Я голову вскину внезапно –
Ресницы чтоб не потекли.
Я тоже просила у ангелов
Любви – окрыляющей кровь.
Но Анна моложе…. Ах, Аннушка –
Наехал трамвай на Любовь…
И все же – пусть люди, как клоуны,
И снег, как прохожий, стоит:
О, как хорошо быть целованной
При всех – даже в тридцать… на вид!
Быть вновь расцелованной, гордою –
У Анны твоей на виду! –
Пусть даже тобой, безголовым, блин,
А после – гореть, хоть в аду!..

В память о твоем колечке,
О разлучном, золотом,
Посадил весной я речку
В огороде под кустом.
Я поил ту речку чаем,
Приносил ей облака –
И большая-пребольшая
Нынче выросла река.
О тебе не плачу боле –
Но река смела кусты,
И плывут по ней на волю
Пароходы и киты!
Утонули в ней березы –
Море плещет у плетня…
Это кто роняет слезы,
Вспоминая про меня?..
У тебя ведь все – как надо:
Муж при деле, при уме.
Ну не плачь, прошу, не надо –
Я ведь плавать не уме…

Я принесу из чащи
От ворона перо
Чтоб мне писать им чаще
Про мудрое добро.
Еще я срежу вербу,
Подружке подарю,
Чтоб в ней окрепла вера
В весеннюю зарю.
Пусть веточка не знает,
Что сломана она –
Как фея расцветает
У зимнего окна…

Дорога полотенцем белым
Лежит за домом – до небес.
На белом вышивает белок
Иголками сосновый лес.
Еще лес вышивает Солнце,
Как рыжий хлеб на рушнике;
Еще – село, что по оконца
Вросло в сугробы вдалеке.
А там, где снег не до окошек –
Двух снежных баб, еще – ребят;
В селе хвостами сытых кошек
Дымы над избами стоят.
Сосны зеленые иголки
На белом вышивают там,
Как три огромных серых волка
За мною скачут по пятам.
И как я падаю в канаву -
Летят за мною звери в снег;
Там я волкам за ухом правым
Чешу, шепчу им про коллег,
Которые дики и страшны –
Таким лишь в городе и жить,
Чтоб вечером ходить к Наташе
И губы о ладонь тушить…

Отработал в березе фонарик,
Что светил для подруг у ворот,
Только дождь каждый день, как фанатик,
К нам приходит копать огород.
Над селом проплывают озера,
Отражая стога и грехи,
Отмывая кусты и заборы,
Распыляя хмельные духи.
Пахнет пряной листвой и помадой,
Пахнет красная роща борщом.
Скажет эхо лесное: «Не надо…»
И добавит по-женски: «Еще…»

Как будто белые метели,
Вставали птицы на крыло,
В созвездье Лебедя летели,
Село тревожа и стило.
И гуси грузные за клином
Взлетали с плачем над селом,
Но баба длинной хворостиной
Грозила Небу, как стилом.
И гуси возвращались густо
К гусыням, щиплющим мечту.
Мне так обидно, страшно грустно
За преданную высоту.
Там, в лебедином переплеске
За обручальное кольцо
Потянет баба, как за леску –
И врежется земля в лицо!
Включила Осень ветку клена -
Чтоб не казалось, что темно.
Гусей так мало окрыленных,
А окольцованных – так мно…

Снежная девчоночка
Тает от объятий,
И сдувает челочку
С чертовой брови,
Потому что истина –
Не сестра симпатий,
Потому что искренне
Вру ей о любви!
Губы быстротечные
Аморально честны,
Ноги бесконечные
Убегают в страсть.
Мне в часы весенние
Не хватает места,
Чтоб к ее владениям
Прижиматься всласть!
Бабы-бабаежечки,-
Костяные груди,-
Языки, как ножички,
Мечут в нас весь день,
Потому что завидков
Не выносят люди,
И в полнеба занялась
Майская сирень.
Снежная девчоночка
Улетает…
Тает…

Под молнией развесистой
Горит фонтан с небес,
Поет любовь. От песни той
Все светится окрест.
И ты целуешь впопыхах,
И ты смеешься вновь,
А я кричу: «Эй, наверхах,
Врубай на всю любовь!»

В золоченой клетке парка
Рай земной деревьям создан,
Их подрезанные крылья
Не взлетают в небеса.
Не поют деревья песен,
Только нянчат в птичьих гнездах
Перебитые надежды,
Разоренные леса.
Вдруг из зарослей акаций
Звук ударил из гармошки.
Долгой нотою тягучей
Щебетал и плакал звук…
И скульптурная Венера
Ожила – и по дорожке
Убежала в рощу сосен,
Отбиваться там от рук…

… И негу пить из блузок с вырезом,
И рифмовать все то – что вырежут,
И целовать все то – что дразнится,
Пока стоят часы и праздники!

Дождь из листьев алой тучей свесился,
Женщины опять похорошели.
Хочется напиться и повеситься,
Ну, хотя бы на девичьей шее!
Поцелуи пахнут шоколадками.
И меня влечет к русалке юной,
Но сверкает, и не только пятками,
Впереди обманщица Фортуна!

Любовь – великое искусство,
Тут каждый – маг и чародей.
Ну как перевести мне чувство
На лающий язык людей?
Твоей тиши я не нарушу
Не из-за кротости, отнюдь:
Словами не расскажешь душу,
Лишь музыкой… и то чуть-чуть…
Земное время – как дорожка.
Но испытай любовный транс –
И время вскроется матрешкой –
О, сколько в нем иных пространств!
Твое пространство – тонкий ветер,
Мир чувств, желаний и страстей,
И цепи ревности, и сети,
Что спеленали всех людей…

Утром к дому топает
Кукла, старшеклассница,
Постоит у тополя,
Покурив, подкрасится.
За уроки с шашнями
На груди отметочки,
Гнутся ножки шаткие
Куклы, малолеточки.
Гнутся губы жгучие,
Тушь на блузку капает:
– Чучелы-ы-ы,
Залапали-и-и…
Юность торопливая
Пролетает тенями,
Как Луна сопливая
Под кустом сиреневым…

Мальчишечья душа
Колотится в оконце –
Там пляшет на ушах
Веснушчатое Солнце.
Там в облаках из верб
Горят, как звезды, птички
Любви, надежд и вер,
Дырявя мглу привычки.
Как будто в соловьев
Накапали капелей
И огненных ручьев,
Чтоб птички – загорели!
Душе не до ангин,
Когда под взглядом узким
Вовсю кадрит с другим
Двухпарусная блузка.
Ну как уймешь ты зуд,
Когда апрель забулькал,
И двое там грызут -
Горящую сосульку!