Константин Бальмонт - Фейные сказки

«Или я на мотылька
Променяю светлячка?
Не хочу меняться». –
И давай смеяться.

Скрылась в замок под листком,
Забавлялась с Светляком,
Цветиком не стала,
Звонко хохотала.

К Фее в замок собрались
Мошки и букашки.
Перед этим напились
Капелек с ромашки.
И давай жужжать, галдеть,
В зале паутинной,
Точно выискали клеть,
А не замок чинный.
Стали жаловаться все
С самого начала,
Что ромашка им в росе
Яду подмешала.
А потом на комара
Жаловалась муха,
Говорит, мол, я стара,
Плакалась старуха.
Фея слушала их вздор,
И сказала: «Верьте,
Мне ваш гам и этот сор
Надоел до смерти».
И велела пауку, –
Встав с воздушных кресел, –
Чтобы тотчас на суку
Сети он развесил.
И немедля стал паук
Вешать паутинки.
А она пошла на луг
Проверять росинки.

Фея сделала находку:
Листик плавал по воде.
Из листка построив лодку,
Фея плавает везде.

Под стеной речного срыва
Показался ей налим,
Он мелькнул пред ней красиво
И исчез, неуловим.

Дальше больше. Дышут травы
В светлом зеркальце реки.
Целым островом – купавы,
Целым лесом – тростники.

Ей тритоны удивлялись,
Проползая бережком.
И, смешные, похвалялись
Ей оранжевым брюшком.

Плавунцы в воде чернели
И пускали пузыри,
Обещались – в самом деле
Быть ей свитой до зари.

Всё бы, всё бы было складно,
Да внезапно с ветерком
Стало сумрачно, прохладно,
Громыхнул далёкий гром.

Лодку Феи ветер, вея,
Опрокинул, – не со зла,
Но однако ж вправду Фея
Утонуть в реке могла.

Но она лишь усмехнулась,
Миг, – и в замок, до грозы,
Фея весело вернулась
На спине у стрекозы.

Солнце жаворонку силу петь даёт,
Он до Солнца долетает и поёт.
Птичка жаворонок – певчим птичкам царь,
На совете птиц давно решили, встарь.

Но решенье птиц не принял соловей,
Он с обидой дожидается ночей.
И как только означается Луна,
Соловьиная баллада всем слышна.

Фея молвила: «Чего же спорить им?
Ну и глупые с решением своим.
После утра есть вечерняя заря,
В дне и ночи пусть нам будут два царя».

Пускала пузырики
В соломинку Фея.
Придворные лирики
Жужжали ей, рея:
«О, чудо-пузырики,
О, дивная Фея!»

Пурпурные, синие,
Нежнее, чем в сказке.
Какие в них линии,
Какие в них краски!
Зелёные, синие,
Как детские глазки.

Но Фее наскучили
Жужжащие мошки.
Всегда ведь канючили
Они на дорожке.
Забавы замучили
Ей ручки и ножки.

Соломинку Фейную
От Феи убрали.
Постельку лилейную
Готовить ей стали.
И песнь тиховейную
Ей сны напевали.

В сказке Фейной, тиховейной,
Лёгкий Майский ветерок
Колыхнул цветок лилейный,
Нашептал мне пенье строк.

И от Феи лунно-нежной
Бросил в песни мне цветы.
И умчался в мир безбрежный,
В новой жажде красоты.

А ещё через минутку
Возвратился с гроздью роз:
«Я ушёл, но это в шутку,
Я тебе цветов принёс».

Я шёл в лесу. Лес тёмный был
Так странно зачарован.
И сам кого-то я любил,
И сам я был взволнован.

Кто так разнежил облака,
Они совсем жемчужны?
И почему ручью река
Поёт: мы будем дружны?

И почему так ландыш вдруг
Вздохнул, в траве бледнея?
И почему так нежен луг?
Ах, знаю! Это Фея.

«Фея», – шепнули сирени,
«Фея» – призыв был стрижа,
«Фея», – шепнули сквозь тени
Ландыши, очи смежа́.
«Фея», – сквозя изумрудно,
Травки промолвила нить.
Фея вздохнула: «Как трудно!
Всех-то должна я любить».

Сегодня майские жуки
Не в меру были громки,
И позабыли червяки
Мне осветить потёмки.

Пошла бранить я Светляка,
Чтоб не давать поблажки.
Споткнулась вдруг у стебелька
Ромашки или кашки.

И вот лежу я и гляжу,
Кто чёрный там крадётся.
Никак ума не приложу,
А сердце бьётся, бьётся.

И молвил кто-то грубо так:
«Послушай-ка, глядит-ка».
Тут лампочку зажёг Светляк,
И вижу я – улитка.

Ползёт, расставила рога,
Вся мокрая такая.
«Ступай, – сказал Светляк, – в луга!»
Слегка её толкая.

А я ему: «Вина твоя!
Где был? В гостях у мухи?»
И в эту ночь заснула я
Совсем, совсем не в духе.

Фея в печку поглядела –
Пламя искрилось и рдело.
Уголёчки от осины
Были ярки как рубины.
И сказала Фея: «Если
Здесь, пред пламенем горящим,
Я сижу в узорном кресле,
И довольна настоящим, –
Вечно ль буду я довольна,
Или краток будет срок».
И вскричала тотчас: «Больно!» –
Пал ей в ноги уголёк.
Фея очень рассердилась.
Кресло быстро откатилось.
Отыскав в углу сандала,
Фея ножку врачевала.
И, разгневавшись на печку,
Призывает Фея гнома.
Приказала человечку
Делать, что ему знакомо.
Тот скорее сыпать сажи,
Всё погасло в быстрый срок.
Так темно, что страшно даже.
Был наказан уголёк!

Царь муравейный
Со свитою Фейной
Вздумал войну воевать.
Всех он букашек,
С кашек, с ромашек,
Хочет теперь убивать.

Фея вздыхает,
Фея не знает,
Как же теперь поступить.
В Фее всё нежно,
Всё безмятежно,
Страшное слово – убить.