Валерий Гусев - Письмо дяде Холмсу

Астя рассмеялась.

– А ты приглядись, партизан. Никого не узнаешь?

И тут какое-то чудо случилось. В одной коряге я узнал Митька - кривые сучки, а получается, будто сидит бородатый дядька за письменным пеньком, а лицо у него очень задумчивое. Будто книгу сочиняет. Другая коряга - доброе такое лицо. Внимательное. Словно смотрит человек по сторонам - кому бы помочь в каком-нибудь деле.

– Непруха! - угадал Алешка. - Дед Вася.

– Сам ты непруха, - сердито отозвался от плитки дед Яша. - Это глупые люди его так называют. А спроси у кого хочешь: отказал хоть кому Васька в помощи. Золотые руки. Все к нему бегут, если что испортится. И никому отказа нет. И все даром делает, копейки не спросит за работу. А сам круглый год в драном ватнике ходит.

– Не то что его Клавдия, - подхватил Алешка. - Вы бы сделали ее портрет. Пусть на себя посмотрит. Ей стыдно станет.

– Ну ее, - отмахнулся дед Яша. - Она шибко вредная. Наколдует еще какую-нибудь беду.

– Она - ведьма, - шепнула и Астя. - Только еще не совсем.

– Как это? - удивился я. Ведьма, но не совсем. Это все равно что почесать репу меньше одного раза.

– Не совсем, - упрямо повторила Астя. - Колдовать ей хочется, а она еще не умеет. У нас здесь, рядом, за рекой, настоящая колдунья живет. Так Клавдия к ней все время бегает.

– Уроки берет? - усмехнулся Алешка.

А я опять подумал: ну и попали! Как в страшную сказку. Ну и Клавдия! И Митёк нас об этом же предупреждал. А здесь еще и Астя. Кстати, эта Астя вовсе не показалась мне запуганной каким-то чердачным Домовым. Эту Астю, пожалуй, вообще напугать трудно. Да и Алешка вовсе не стремился броситься ей на выручку. Что-то он почувствовал. Или понял.

Дед Яша тем временем накрыл стол, расставил миски, разложил ложки. Нарезал хлеб.

– Так и быть, - сказал он, - похлебайте борща. Уж больно вы исхудавшие. Как козлята по весне. Издалека, небось?

– Он не очень, - Алешка кивнул в мою сторону. - А я дальний. Из Англии, - и запустил ложку в борщ поглубже.

– Сметанки положить? - усмехнулся дед.

– Ложите и сметанки, - по-деревенски ответил Алешка. - Только не очень… мало.

Дед рассмеялся.

– Ну и как там, в Англии? Как там люди живут?

– Как у нас.

Но дед не отставал - очень ему интересно было узнать, как живут англичане.

– Как с продуктами питания? Какие цены?

– Да все как у нас, - отмахнулся Алешка. - И продуктов навалом, и цены кусаются. Машин полно, бандитов.

– А домовые там водятся?

– Не встречал. Там все больше призраки.

– Королеву ихнюю видел?

– Видел. В автобусе. На ногу ей наступил.

– Зачем?

– Случайно. Я не знал, что она королева.

– Попало, небось?

– Не. Выгнали - и все.

– Из автобуса?

– Из Англии.

Деду это тоже почему-то понравилось. И правда, не каждый день ведь из Англии такого партизана бравого выгоняют.

Алешка тем временем вовсю молотил вкусный борщ, где сметаны, по-моему, было больше, чем капусты. Да еще он вдруг припомнил и намекнул:

– Когда у нас была собака, она если просила добавки, то вот так лапой колотила по миске, - и он требовательно постучал ложкой.

Деду и это понравилось.

– Настя, принеси ему добавки. А ты еще чего-нибудь соври. У тебя здорово получается.

– Совру, - не обиделся Алешка. И достал из кармана историческую фотографию. Ту, где он заснят чуть ли не в обнимку с «дяденькой Холмсом». В его собственном доме на Бейкер-стрит.

Дед вгляделся, щурясь, нацепил на нос очки:

– Что за мужик?

– Дед! - завопила Астя из-за его плеча. - Это же дяденька Холмс!

– А вот этот? Который почти без головы, в одной кепке? Мелкий такой. Сынок его, что ли?

– В какой-то степени, - важно ответил Алешка. - Не родной, правда. Приемный. Алешка Оболенский.

– Кто такой, не знаю.

– Я, - скромно ответил Алешка и запустил ложку в миску.

– Не врешь? - Дед начал критически сличать оригинал со снимком. - Что-то я тебя не узнаю. - Потом признал все-таки: - Похож на приемного батю - кепкой.

– Дело не в этом, - вступил я в разговор. - Это письмо Лешке передали в доме Шерлока Холмса. И поручили разобраться с вашим Домовым. - Немного я, конечно, приврал. Никто ему этого не поручал. И копию письма он просто нахально выпросил. Но дело ведь не в этом.

– Ну, разбирайтесь, - усмехнулся дед Яша. - Вас проводить? Одни не боитесь? - Он подошел к шкафчику, выдвинул ящик, достал из него ключ и протянул Алешке. - Я теперь чердак запираю на ключ. Мало ли что ему в голову придет.

Алешка молча взял ключ, снял с вешалки автомат, повесил его на шею и кивнул мне:

– Дим, прикрой меня.

Я тоже взял автомат на изготовку и пошел за Алешкой к чердачной лестнице. Дед наблюдал за нами с улыбкой, внучка - с интересом. Наверное, они уже привыкли к этому Домовому, как к мышке за печкой. Смирились с его фокусами.

Мы поднялись по скрипучей лестнице, остановились перед дверью. Алешка вставил ключ в скважину. Прошептал мне:

– Я выбиваю дверь. Врываемся. Ты сразу - вправо, я - влево. «Все на пол! Руки за голову!» Повяжем Домового.

Ну, дверь выбивать не пришлось. Замок щелкнул - она отворилась. Мы влетели внутрь. Один - вправо, другой - влево. Орать не стали - на чердаке никого не было. В единственное окошко ярко светило низкое солнце. Совсем не было страшно.

– Делаем обыск, Дим. От двери - по часовой стрелке и против. Встречаемся у окна.

Мы обошли чердак и встретились у окна. Давно не виделись. Обменялись только взглядами - больше нечем было. Чердак как чердак. Забитый всяким хламом. Старые стулья, раскрывшие пасти старые чемоданы со старой одеждой, раскрытые коробки со старой обувью. Возле двери - встроенный книжный шкаф, забитый старыми книгами.

Вообще, какой-то во всем беспорядок, совсем не похоже на аккуратного деда и аккуратную внучку. Впрочем, у нас на антресолях не лучше. Там, как мама говорит, солдат с ружьем потеряется. Но у нас хоть чемодан закрыт, а здесь все настежь. Даже на книжных полках все книги переворошены, будто кто-то в них торопливо рылся. И Лешка тоже это заметил:

– Странный Домовой, Дим. Любопытный такой. Все перерыл, будто искал что-то.

– А может, это дед Яша что-нибудь искал? Или внучка Астя?

– Спросим у них. - Мы подошли к двери. - А это что такое?

По обеим сторонам двери были вбиты две железные скобы. А рядом стояла, прислонившись к стене, толстая круглая палка.

Я взял ее и просунул в скобы. Все - дверь изнутри заперта! Наводит это обстоятельство на кое-какие мысли. Как у Митька в повести. А тут и Лешка добавил, обернувшись к окну:

– Смотри, Дим, барахла всякого много, а от окна до двери свободный проход. Будто нарочно.

Я подошел к окну. Осмотрел его. Окно как окно. Только вот изнутри незаперто. Я открыл его и выглянул наружу. Тоже ничего особенного. Вот только под окном, на снегу, немного натоптано и виднеются две глубоко продавленные ямки. Тоже какой-то след. Но не человеческий.