Валерий Гусев - Скелеты в тумане

Я встал, пытаясь сдержать дрожь, и медленно пошел вперед, к свету. Под ногами что-то мягко звякнуло, я присмотрелся и разглядел конец ржавой цепи. Она тянулась долго, а закончилась железным обручем, который охватывал кучу костей. Поверх костей лежал человеческий череп с дырками вместо глаз и с несколькими зубами.

Но этот «шкилет» оставил меня совершенно равнодушным - я столько натерпелся реальных страхов, что даже если бы эти кости поднялись бы вдруг во весь рост и что-нибудь завопили, я бы просто вмазал по черепу замерзшей рукой и спокойно пошел бы дальше.

Сейчас мной владело одно желание - согреться. Любым путем.

Становилось все светлее. И в этом радостном свете я увидел в стене какую-то глубокую нишу. А в ней - деревянный ящик.

Клад, лениво подумал я. Да зачем он мне нужен? Я отдал бы все сокровища мира за одно хорошее полено.

Да ведь это доски, наконец-то дошло до меня. А доски - это дрова.

Я попытался вытащить ящик из ниши - не получилось, он был очень тяжелый. Тогда я достал нож, открыл лезвие, засунул его в щель между досками, нажал - и одна доска легко отделилась от ящика. Оно и понятно - ящик, видно, лежит здесь давно, и гвозди, которыми он когда-то был сколочен, совершенно сгнили во влажном воздухе.

Надрав побольше досок, я принялся ладить костер. Выбрал доску и аккуратно расщепил ее на тонкие лучинки. Дерево было влажное, и я боялся, что мне не удастся его разжечь. Тем более, что спичек у меня оставалось немного. Штук шесть.

Я достал гильзу, аккуратно сколупнул восковую пробку, вытряхнул спички и «чиркалку» на пол. И тут меня осенила великая мысль. Отобрав несколько лучинок потоньше, я старательно натер их воском и сложил шалашиком, а на них пристроил щепочки потолще.

И, затаив дыхание, чиркнул первую спичку… А она не загорелась, противопожарная оказалась: головка ее отскочила, даже не дав хоть малой искорки.

Вторая спичка послушно вспыхнула, я дал ей разгореться, повернув головкой вниз, и осторожно поднес к самой тонкой лучинке. Она затрещала и весело, с готовностью загорелась. Ясный огонек перескочил на другую, быстро занялась третья, и получился костер.

Я осторожно стал подкладывать в него все более крупные щепки и, наконец, положил целую доску. А потом снова взялся за ящик. Когда я выломал его переднюю стенку, внутри не оказалось никаких сокровищ, а лежал обычный, какой-то неровный, булыжник почти черного цвета. С трудом я сдвинул его с места, чтобы освободить от него ящик. И сделать из ящика дрова. Они, правда, были не очень хорошие, почти гнилые. Горели неохотно, давали мало тепла. Но никогда я еще так не радовался простому костру.

Немного согревшись, я пошел дальше в поисках топлива. И действительно, мне стали попадаться обломки досок, сучья. Я таскал их к костру и наваливал в огонь.

А потом сел рядом и, подставляя то один, то другой бок, стал основательно сушиться. Костер сильно дымил, от моей одежды шел пар. Щипало глаза, першило в горле. Заболели босые ноги. Но как же я был счастлив!

Постепенно я впал в какое-то забытье, лег рядом с костром, но даже в тяжелой дреме не забывал подставлять огню то живот, то спину.

А иногда вставал, бродил по подземелью и подбирал все, что годилось для костра.

Больше мне ничего не было нужно - только тепло и покой.

Потом я крепко уснул. А когда проснулся, костер прогорел, в нем остались угли, жарко рдевшие в полумраке.

Я поднялся - почти сухой и отдохнувший. И пошел туда, где было круглое пятно света.

Оно становилось все больше и ярче. И я понял, что нахожусь в колодце. Точнее - в одном из его боковых ходов.

Сейчас я высуну из него голову и стану орать на весь белый свет, пока не доорусь до кого-нибудь.

Я так и сделал. Лег на живот у самого края, заглянул вниз, где плавали дрова, пожалел, что никак не смогу их достать, и поднял голову наверх, чтобы осуществить свое намерение - заорать так, чтобы бандиты разбежались, а добрые люди и мои родные и близкие - сбежались.

Но я не успел. Заорал кто-то другой, наверху:

– Дима!

На самом краю стояли рядышком папа, мама, Алешка и участковый.

И орали как сумасшедшие.

Потом вдруг папа и участковый куда-то исчезли, а мама и Алешка остались орать.

И я тоже стал орать в ответ на их вопросы типа: что, где, когда? И как я себя чувствую?

Но в самый разгар нашего ора снова появились участковый и папа, и настала тишина. И сверху стала спускаться толстая веревка с привязанной на конце палкой, вроде цирковой трапеции.

Она спустилась и повисла перед моим носом.

– Садись на палку, - крикнул папа, - и держись покрепче.

Я поймал ее, втянул в отверстие, сел на нее верхом и вцепился в веревку. И крикнул:

– Вира помалу!

Веревка натянулась, и я повис над пропастью. Не хватало еще сорваться напоследок. После всех испытаний.

Веревка, перекинутая наверху через здоровый сук, медленно и осторожно поползла вверх. Я сидел на палке и видел над собой крайне заинтересованные лица. А вниз не смотрел. Как же - семиэтажный дом.

У самого края колодца меня подхватили сильные руки, рванули наверх и поставили на ноги.

И тут все набросились на меня и стали душить и ломать ребра в своих объятиях.

Это тоже было опасно.

И на меня сыпались вопросы. Но я врубился только на Лешкином:

– Золото нашел? Делим по-честному.

И все захохотали. Только мама заплакала. Очень логично. По-женски.

Потом мы сели вокруг костра, папа отдал мне свои сапоги. И меня стали кормить и опять расспрашивать. Но сначала я от души напился - выдул целую флягу воды.

И стал рассказывать.

Когда я рассказывал про подводную дверь, Алешка вдруг сказал:

– Дим, ты чем-то белым голову испачкал.

Мама пригляделась, ахнула и прижала меня к себе, а папа и участковый переглянулись.

И участковый тихонько сказал папе:

– Когда я его задержу, то сначала набью ему морду. Пусть меня разжалуют.

Забегая вперед, скажу, что через несколько дней эта седая прядь бесследно исчезла.

Но появилась у мамы. Навсегда…

Золото!

После еды и разговоров меня неудержимо повалило в сон. Мне соорудили постель, укрыли куртками - и как же сладко я заснул. Я, наверное, даже в самом раннем детстве так хорошо и спокойно не спал.

Когда я проснулся, уже стемнело. Посоветовавшись, папа и участковый решили переночевать здесь. Папа вместе с участковым соорудили шалаш, а мама приготовила ужин.

За ужином я продолжил свой рассказ.

– Постой, постой, - перебил меня участковый, - что за камень?

Я показал руками: вот такой.

– Я его еле сдвинул с места. Тяжелый, как железный.

Папа с участковым опять переглянулись. И больше меня не перебивали. Только, когда я стал рассказывать, как меня вытаскивали из колодца, все засмеялись…