Виктор Астафьев - 13 черных кошек и другие истории

В полночь меня разбудил подозрительный шорох за палаткой. Слышалось какое-то странное бормотанье. К тому же в тайге плакала, как ребенок, какая-то неизвестная мне птица. Я зажег свечку. В углу проснулась Белка. Она повела ушами и выбежала из палатки. Послышалась беготня, возня. Затем все стихло.

Уснуть я больше не мог. Когда сквозь полотно палатки стало пробиваться солнце, я заметил две тени, которые носились за палаткой. Я пригляделся к силуэтам и увидел, что впереди бегала Белка, а за ней — дикая коза. Что было всего интереснее, так это то, что коза держала в зубах деревянную поварешку, случайно оставленную нами после ужина за палаткой.

Проснулась Светлана.

— Ой! Кто-то с поварешкой бегает. Утащит в тайгу.

Я вышел из палатки. Коза с поварешкой юркнула в кусты, и Белка за ней убежала, но вскоре на мой зов вернулась и поварешку принесла.

— Молодец, Белка! — похвалил я ее. — Давай сюда поварешку!

Белка вильнула игриво хвостом и снова убежала в тайгу.

Домой вернулась она к обеду и без поварешки.

— Подружке подарила, — сказал шофер Валентин.

Добравшись по звериной тропе до одной из порожистых речек, мы на пригорке поставили палатку.

За рекой высилась крутая, в березовых зарослях, гора, за ней, еще выше, — другая, а дальше — горные гряды, одна величественнее другой. Горные вершины, покрытые вечными снегами, поднимались выше облаков.

Нам предстояло, оставив лагерь под охраной двух-трех человек, отправиться дальше километров за сто на один из далеких горных кряжей.

Одни предлагали взять с собой собаку, другие были против.

— Она в маршруте только мешать будет, — протестовала Светлана. — Для нее продукты придется нести. Она в первый же день так измучается, что на руках потащите… А на медведицу напоретесь?

Белка обязательно с медвежатами затеет игру, как в прошлый раз с диким козленком.

— Ну и что?

— Белка будет играть, а медведица медвежат защищать. Лагерь тоже надо охранять. Представьте, что к палатке подкрадется зверь. Без собаки его и не услышишь. А Белка обязательно голос подаст.

После короткого спора Белку оставили при лагере. Остались мы со Светланой и Володей, который накануне сбил ноги и в дальний поход идти не мог.

Проводив товарищей, мы занялись хозяйством. На случай дождя вокруг палатки выкопали канавки, натаскали сухих дров, перемыли посуду, выхлопали пыль из спальных мешков. Володя Борзунов затосковал.

— Зря они не взяли меня с собой, — сказал он. — У меня ноги совсем не болят.

— У тебя не ноги, а настоящие ходули, — смеясь, заявила Светлана. — Длинные, и с чего им болеть?

— Я и говорю, что не болят. Смозолил маленько.

— Меньше бы бегал по тайге, — сказала Светлана. — А то за тобой не угонишься. Теперь дома посидишь.

— Ладно. Посижу дома, а завтра не удержите. Хоть на ближнюю высотку, да схожу обязательно…

Володя — длинный, русоволосый, самый молодой в отряде. На его мальчишеском лице едва пробивался пушок. Светлана была ему по плечо и когда разговаривала, то глядела на него снизу вверх.

Ночью было душно. Где-то совсем рядом выл зверь. Мы всю ночь не гасили свечку и по очереди дежурили.

Утро выдалось хмурым. Парило. Чувствовалось приближение грозы.

После завтрака Володя возобновил свой вчерашний разговор.

— Не могу я без дела сидеть. Недалеко бы куда-нибудь сходить, а то, ей-богу, стыдно.

— Правильно, пожалуй, — неожиданно поддержала его Светлана. — Сходим вон на ту гору. Там, наверное, есть интересные отложения. К обеду дома будем.

Володя со Светланой налегке отправились в маршрут.

С непонятной настойчивостью с ними рвалась бежать Белка. Пришлось мне держать ее, пока геологи не скрылись в тайге.

К обеду я нажарил консервов с рисом, вскипятил кофе. Но нам с Белкой пришлось обедать вдвоем. Наши товарищи не пришли к обеду.

Вечером разразилась гроза. Молния сверкала беспрестанно. Раскаты грома сливались в один сплошной грохот. Дождь лил такими потоками, что казалось — вода вытеснит воздух и дышать будет нечем.

Ураганный ветер трепал палатку, она ходила ходуном, крыша ее трещала и прогибалась. Белка лежала у меня в ногах и дрожала. В палатку вбежал бурундук и полез в ящик с продуктами, а она даже не взглянула на зверька. Вдруг угол палатки резко опустился мне на голову. Свечка потухла. По спине захлестала вода.

С пучком веревки и с топором я выбрался из-под мокрого тяжелого брезента и заметил вырванный из земли кол с угловой веревкой-растяжкой.

Исправив повреждения, я зажег в палатке свечку. Пришлось подмоченные продукты перетаскивать на сухое место. Я устал, прилег на чей-то мешок; и уснул как убитый… Известно всем, как хорошо спится во время грозы. Не знаю, сколько времени я спал. Меня растормошила собака.

— Чего тебе, Белка?

Собака схватила меня зубами за штаны и потянула из палатки.

По крыше все еще барабанил дождь, но ветра не было. Гремело где-то далеко. Гроза была на исходе. Я выглянул в ночную темень. Белка бросилась в кусты и призывно залаяла.

«Наконец-то, — обрадовался я, — идут мои геологи домой», — и шагнул вслед за собакой. Она забегала вперед, возвращалась, снова тянула дальше в мокрую тайгу. И дотянула до большой лиственницы. Под укрытием густых ветвей лежал человек. Это был наш шофер Валентин, который напросился сходить с геологами в маршрут вместо Володи.

— Что с тобой?

— Разбился… Домой шел… гроза застала. Не мог дойти до лагеря.

В палатке при свете свечи я увидел, что все лицо у Валентина залито кровью. Левый глаз заплыл.

Уснуть он по-настоящему не мог. Засыпал, кричал во сне и просыпался. А я до рассвета и глаз не сомкнул.

Солнце взошло на ясном безоблачном небе. Я развел костер и приготовил завтрак. Выполз на свет и Валентин. Первый его вопрос насмешил меня.

— Как по-твоему, — спросил он, — неужели у меня на лице останутся шрамы?

— Чудак! — ответил я. — Берегись, чтобы у тебя столбняка не было, а шрамы — ерунда. Да Белку поблагодари. Если бы не она, мог бы погибнуть.

У Валентина оказалась разбитой щека, выбит зуб, повреждена коленная чашечка, на спине ссадина.

— Они, как козы, карабкаются по горам, — рассказывал о геологах Валентин. — Поднялись один за другим на скалу, а я тоже за ними полез. И свалился. Сперва не больно было, а потом… сам знаешь. Хотели провожатого дать — отказался. Не мог же я сорвать поход. Как добрался до лиственницы, уже не помню.

— А где Светлана с Вовкой? — спросил он немного погодя.

Что я мог ему ответить?

— Не знаю, — сказал я. — Ушли на ближнюю гору. Гроза, вероятно, застала. Скоро должны прийти.

— Плохо, — проговорил Валентин.

— Не маленькие, — сказал я. — Найдут днем домой дорогу. Они все-таки геологи.