Виктор Астафьев - 13 черных кошек и другие истории

— Это камешек в мой огород, — обиделся шофер. — Согласен, что я плохой скалолаз. А через речку как они перейдут? Слышишь, как шумит?

Я вышел на берег. Небольшая светлая речушка превратилась в грозный поток. По ней, как щепки, неслись вырванные с корнем деревья. Мутные валы бились о прибрежные камни, вздымая целые фонтаны брызг.

После тревожной ночи потянулся тревожный день. Мы сидели на берегу, кричали, заставляли лаять Белку. В нескольких местах развели дымные костры, но Володя со Светланой как сквозь землю провалились.

Вечером вода в речке несколько спала. Я попытался перебраться на ту сторону вплавь, но не мог доплыть и до середины потока. Меня снесло за километр от места. Из воды выбрался в синяках и ссадинах.

Настала вторая бессонная ночь. Мы с Валентином до утра жгли костры и прислушивались.

На свету Белке удалось переплыть поток. Я махнул ей рукой и крикнул:

— Белка! Ищи! Там! Светлана!..

Собака скрылась в зарослях.

И второй день прошел в тревоге. Ведь геологи отправились в маршрут без продуктов, а ягодами не много напитаешься.

На закате солнца я набил рюкзак продуктами, взял медикаменты, термос с горячим кофе, компас, длинную веревку и вышел на берег.

— Ты что задумал? — тревожно спросил Валентин.

— Искать товарищей. Ждать их сил больше нет.

К концу веревки я привязал камень и бросил через речку. Камень несколько раз обернулся вокруг прибрежной березки. Я потянул — крепко держится. Тот конец, что был у меня в руках, я закрепил на своем берегу. При помощи такого малонадежного приспособления мне удалось перебраться на ту сторону.

Я шел по тайге. Было тихо и тепло. Березовые леса купались, как в золоте, в свете вечерней зари. Кругом посвистывали рябчики.

Пока светло, я решил дойти до той высотки, куда направились Володя со Светланой, и уже оттуда начать поиски. Чтобы самому не заблудиться, через каждые десять шагов пришлось делать на деревьях затесы, примечать выходы пород, деревья с разбитыми молнией вершинами.

Вскоре я отыскал свежий шурф, остатки размытого дождем кострища. Развел свой костер. Вскипятил чай. Поужинав, прилег у тлеющих углей и стал прислушиваться к таежным шумам.

Вот где-то треснула ветка — значит, проходит сторожкий зверь. Что-то сорвалось в вершине кедра и с шуршанием летит вниз. Поднимаю голову, и меня по лбу больно ударяет кедровая шишка. Значит, какой-то грызун лакомится кедровыми орехами. А может быть, вверху гуляет рысь? Я с опаской поглядел в вышину и подбросил в костер сухие ветки.

Клонило ко сну. Задремал немного. Вдруг послышался лай собаки. Померещилось, может быть? Нет! Лай повторился резче и ближе. Мокрая и грязная — только глаза сверкают, кубарем подкатилась ко мне Белка.

Мигом я собрал свои пожитки, раскидал костер, погасил головешки и пошел за своим четвероногим проводником. Вначале Белка повела меня обратно по той же дороге, по которой я уже шел, и только недалеко от речки свернула в сторону.

Днем трудно ходить по тайге, а в ночное время и подавно. Хотя светила луна, но тусклые лучи ее не пробивали плотную листву деревьев. Я натыкался на бурелом, падал в ямы, но спешил за собакой.

Деревья несколько поредели, под лунным светом блеснула вода. Белка привела меня на берег знакомой речки километрах в пяти выше нашего лагеря.

Почти у самой воды, прислонившись к упавшему дереву, сидели Светлана и Володя.

Первой к ним подбежала Белка и лизнула в лицо Светлану. Я с радостью заметил, что они живы, но крепко спят. Стал тормошить. Первой очнулась Светлана и обняла собаку. Проснулся Володя. Хотел встать на ноги, но не смог. Снова свалился на траву и захрапел.

Я быстренько развел костер, распотрошил рюкзак, подогрел кофе. Светлана выпила несколько глотков и снова уснула в обнимку с Белкой.

Утром хотя с большим трудом, но мы благополучно дотянулись до лагеря.

После крепкого отдыха геологи рассказали, что с ними произошло в тайге.

На высотке, куда намечен был их маршрут, они задержались до вечера, и тут их застала гроза… Идти в лагерь было невозможно. Схоронялись под навесом скалы и переночевали. Утром, нагрузив тяжелыми образцами рюкзак, направились домой. Впереди шагал Володя. Он изредка вынимал из футляра компас, клал его на блокнот и сверялся с азимутом. Шли по прямой линии целый день, но ни речки, ни лагеря найти не могли. Пришлось вторую ночь проводить в тайге. Питались смородиной. Сварили грибной суп без соли. Утром пошли дальше. И тогда Володя случайно обнаружил в блокноте бритвенные лезвия, которые отводили стрелку компаса. Из-за этого геологи сделали крюк не менее чем в пятьдесят километров. Ориентиры были потеряны, и теперь даже с верными показаниями компаса было трудно найти дорогу к лагерю.

В тот день в тайге их нашла Белка и вывела на берег речки, но переправиться через нее у геологов уже не было сил. Так, без костра, уставшие и голодные, они забылись в тяжелом сне.

В конце лета мы спустились с гор и вышли из тайги в Хакасские степи. Здесь встретилось нам много неожиданностей.

Тайга избаловала нас сухим березовым топливом, где можно было, не вставая с места, разжечь костер, а в степи нет леса, нет и дров. В первый же вечер мы оказались в затруднительном положении — надо ужин варить, а кругом ни единого кустика, одна трава. Недалеко от лагеря я увидел какие-то заросли и отправился туда с Белкой в надежде что-нибудь набрать для костра.

Подошли ближе. Растет незнакомая мне не то трава, не то особый сорт конопли выше человеческого роста. Белка забежала в заросль, с визгом выскочила обратно и завертелась на одном месте. На вершинах растений, как у конопли, были крупные семена. Я решил попробовать на вкус, что это такое. Осторожно сорвал до десятка зернышец и положил в рот. Как вцепятся эти зерна мне в язык! Оказалось, что это не конопля, а дикая сибирская крапива, жгучая как огонь. У меня три дня болел распухший язык.

Набрав сухих, прошлогодних стеблей крапивы, развели мы костерок и все-таки ужин сварили.

В Саянах мы всегда разбивали лагерь на берегах речек. Там их множество. А здесь пришлось примоститься рядом с лужей, покрытой зеленью.

В тайге горизонты были сжаты березником, а здесь неоглядные степные просторы. Я обратил внимание на то, что склоны редких и небольших холмов окрашены в малиновый цвет.

— Это ягоды, — объяснила Светлана.

— Не может быть! — усомнился я.

— Говорю вам, что ягоды! Я ведь сибирячка. Хорошо знаю. Белка, побежим за ягодами! — позвала она собаку, и они вперегонки побежали к ближнему красному холмику.

Было любопытно, что это за ягодная россыпь, и мы все пошли за Светланой.

Я глазам своим не верил! Весь холм был сплошь покрыт крупными кистями костяники.