Джессика Таунсенд - Вундермастер. Призвание Морриган Кроу

Всю её жизнь все только и твердят, что она не такая, как все, особенная, – да сколько же можно! Быть особенной тяжко, быть особенной опасно, ей ли не знать?

– Замолчите! – прошипела она. – Ничего вы обо мне не знаете!

– Да неужто у вас нет ни капельки честолюбия? – взревел он, выходя из себя. – Вам достался чудесный дар, за который другие готовы были драться, убивать… умирали… а вы… вы расточаете его впустую! – Голос его отдавался эхом от стен, громыхая гневным хором.

Она сжалась, собирая всю свою храбрость, и бросила ему в лицо:

– Умирали только те, кого вы сами убили!

– Может, и тебя стоило бы убить, жалкая неудачница? – яростно рыкнул Шквал, и на лице его проступила жуткая маска из легенды о Вундермастере с чёрной клыкастой пастью и горящими глазами – но лишь на миг, тут же сменившись прежней вежливой сдержанностью.

Застыв от ужаса, словно брошенная в ледяную воду, Морриган не оглядываясь добежала до дверей, распахнула их и кинулась вниз по ступенькам – назад в холодные объятия своевольного, непредсказуемого и полного загадок Невермура.

Морриган Кроу больше не существовало. Во всяком случае, для Фрэнсиса, Махира и остальной группы. Её не замечали, с ней не разговаривали, даже не смотрели в её сторону. Ну кроме Готорна – он по-прежнему оставался самым верным другом. А Каденца, как ни странно, стала относиться ещё лучше, когда из-за неожиданного исчезновения Морриган вся группа провалила экзамен.

Конечно, радоваться Готорну тоже было нечему. Хотя на экзаменах в Вунколе оценок не ставили – ты либо сдавал, либо нет, – и успех означал лишь то, что всё в порядке, за провалом следовали очень серьёзные беседы со спонсором, преподавателем и кондуктором, обидные насмешки других групп, а что хуже всего, длиннейшая и нуднейшая нравоучительная лекция директрисы о возмутительном разгильдяйстве, безобразном отношении к учёбе и необходимости немедленно засучить рукава, пока вунколовскую форму не отняли раз и навсегда вместе с золотыми значками.

Однако разочарование приятеля тут же сменилось паническим страхом, когда Морриган поведала ему по секрету о Шквале и Костяном легионе.

– Значит… – сглотнув, выдавил он срывающимся шёпотом, – значит, от костяных тебя спас… Вундермастер?

Она мрачно скривилась:

– Выходит, что так.

– То есть спас от… Про́клятого рынка?

– Ну да.

– Странные дела, – покачал он головой.

Теперь Готорн защищал Морриган от нападок ещё яростнее. Те, кто забывал про неё, когда в Домашнем поезде пускали по рукам белого медведя с печеньем, или отпускал едкие замечания о её праве состоять в коллегии, частенько получали щелчки по носу и плевки жёваной бумагой.

Выбравшись перед самым рассветом из страшного Музея застывших мгновений, Морриган далеко не сразу сообразила, в какой части города находится. Оказалось, снова в Элдриче, далеко к югу от Старого города, и добраться до Вункола пешком к назначенному сроку уже не было ни единого шанса.

Тем не менее она старалась. Бежала и бежала до самого округа Вик, пока ноги не свело, а лёгкие не загорелись огнём. Да и бежать уже смысла не было: солнце поднялось над горизонтом, на улицах толпились прохожие, а мальчишки выкрикивали названия утренних газет. С тяжёлым сердцем Морриган наконец признала своё поражение, спустилась в Вундерграунд и поехала на север по линии Пик.

У ворот коллегии ждали Милмай и остальные ученики группы 919, во взглядах которых читалось всё – от разочарования и бешенства до готовности к убийству. Они проиграли, все – из-за неё одной!

На самом деле, конечно, не по её вине… но не докладывать же все подробности! Извините, мол, за опоздание, я тут остановилась поболтать с Эзрой Шквалом, ну, вы знаете – злым Вундермастером… Она решилась рассказать только о Костяном легионе, но как объяснить, почему ей удалось выбраться в отличие от Альфи Свонна и даже легендарного Паксимуса, которые угодили на Про́клятый рынок? В результате вышло ещё хуже: никто и минуты не сомневался, что одногруппница просто-напросто врёт, стараясь выкрутиться.

Вообще, что за глупость – наказывать всех за опоздание одного! Впрочем, разве есть в Вундерколлегии хоть какая-то справедливость?

Морриган уже устала извиняться, но никакие извинения не могли отменить недовольства восьми спонсоров, кондуктора и двух злобных директрис. Неудивительно, что ребята обиделись всерьёз.

Она бы и сама очень расстроилась, как и следовало бы… но, по правде говоря, отнеслась к провалу довольно равнодушно. Ну сколько можно добиваться дружбы и любви этих так называемых братьев и сестёр? Возвышенные слова клятвы теперь лишь заставляли морщиться. Какой же дурой она была год назад, когда верила в новую семью, которая появится после успешного прохождения испытаний – ах, если бы всё было так просто!

Так или иначе, всё это мелочи и больше не имеет значения. У неё теперь есть вундер!

– Тот добр и силён, кто… Рассветом рождён … – тихонько пропела Морриган однажды утром, петляя по тропинке через Стонущий лес – единственное место, где никто не мог подслушать. Кроме самого леса, конечно, но его бормочущие жалобы касались по большей части древесной гнили и надоедливых бессовестных белок. – Кто Тьмою подарен… жесток и коварен , – мурлыкала она под нос, слегка шевеля пальцами опущенной руки.

«Ну давай, приходи!» – подбадривала она, но одновременно в голове слышалось: «Нет, нельзя, опасно!»

Предостерегающий голос звучал куда громче в первые дни, но теперь словно отдалился, стал неувереннее. Морриган далеко не сразу решилась снова призвать вундер, но, когда всё-таки набралась храбрости, дело пошло труднее, чем в тот первый раз в музее. Наверное, мешало чувство вины за саму попытку, которое вундер замечал и держался в стороне.

Однако за неделю, прошедшую после неудачного экзамена, Морриган стала иначе относиться к своему новому умению. Сначала, в ужасе и ярости покинув музей, она с отвращением сказала себе, что теперь состоит в Злодейской коллегии, самом ненавистном сообществе Свободного штата, хоть и состоящем всего из двух человек. Теперь же во многом благодаря неприязни группы в ней проснулся протест. Все так презрительно отвернулись, что Морриган перестала считать себя виновной в чём бы то ни было. Пускай злятся, пускай не замечают, ей всё равно. Они ей и самой не нужны, у неё есть собственный секрет – от всех!

– Рассветный герой солнцу жаркому рад …