Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 11

Но разве будет он с нами разговаривать?!

- Что?! - кричит. - Бунтовать?! Сейчас вызову войска! Всех расстреляю! Расходись по домам, пока целы!

Стоим во дворе… Люди постарше, посмирней оробели:

- Может, и в самом деле лучше по домам, ребята?…

А молодые кричат:

- Не слушайте их!… Пошли в Солдатскую, станки остановим!… Груня, запевай!

- Отречёмся от старого мира,

Отряхнём его прах с наших ног, -

запела я.

Знала я эту песню давно, во тут вдруг все слова её для меня прояснились, точно с глаз пелена спала. Вот он - старый мир: директор, увольнения, вечный голод. Эх, сжечь бы этот мир да развеять в прах!

Идём по лесу к Солдатской слободе, к таким же, как мы, ткачам. Идём, поём, и я всей душой понимаю песню. Пою: «Тебе отдых - одна лишь могила» - и вспоминаю сестру, которая в прошлом году умерла… «Весь свой век недоимку готовь» - это про нас, про наши штрафы…

А потом как грянем мы все хором:

Не довольно ли вечного горя?! Встанем, братья, повсюду зараз - От Днепра и до Белого моря, И Поволжье, и дальний Кавказ!

И в самом деле, вон сколько вас, рабочих! Если встанем все зараз, кто нас одолеет?

Так, с песней пришли мы в Солдатскую слободу, на фабрику, и там остановили станки. А оттуда двинулись дальше, к Ямской. Шли, смеялись, точно заново жить начали. Если бы стрелять в вас стали, мы бы не остановились тогда. Песня звала вас на борьбу:

Вставай, подымайся, рабочий народ!

Иди на врага, люд голодный!

Раздайся, клич мести народной!

Вперёд! Вперёд! Вперёд! Вперёд!

Вперёд!

Никогда не забыть мне, как пели мы эту песню, ведь тогда, в пятом году, впервые мы, рабочие, ощутили свою силу.

Семнадцатыи год… На фронте, в окопах - немецкие рабочие и крестьяне, пригнанные на фронт императором Вильгельмом. Напротив них русские солдаты, тоже пришедшие сюда не по своей воле. И немецких и русских солдат дома ждут голодные семьи, невспаханная земля… Кому нужна эта бойня?…

И вот из русских окопов раздаётся песня. Сначала она звучит негромко, постепенно звуки её становятся увереннее:

Вставай, проклятьем заклеймённый,

Весь мир голодных и рабов…

Внезапно к поющим присоединяются голоса из немецких окопов:

…С Интернационалом

Воспрянет род людской.

Поёт многоголосый хор на русском и на немецком языках. И вот солдаты, немецкие и русские, выскакивают из окопов, обнимаются, целуются…

Писатель Фурманов рассказывает, как в годы гражданской войны чапаевцы, приблизившись к отрядам Колчака, запели «Интернационал»: «Повидимому, странное чувство испытывали колчаковские солдаты - они не стреляли».

Великую власть над волей и чувствами людей обрела песня, которую написал поэт-коммунар Эжен Потье. Недаром Левин назвал автора «Интернационала» «одним из великих пропагандистов посредством песни».

«Интернационал» неотделим от Октябрьской революции, от завоеваний Октября, от побед нашего народа. Нет второй такой песни на земле.

В самые решительные и торжественные минуты жизни советские люди обращаются к партийному гимну - «Интернационалу».

«Это есть наш последний и решительный бой», - пели солдаты и офицеры нашей армии, бросаясь в жестокие сражения с фашистами в дни Отечественной войны. С петлей, накинутой на шею, срывающимся голосом запел «Интернационал» обречённый на казнь четырнадцатилетний партизан Шура Чекалин. С «Интернационалом» шли в свой «последний, решительный», в смертный свой бой Ульяна Громова, Сергей Тюлени», Иван Земнухов и их друзья-молодогвардейцы. «Интернационал» звучал и будет звучать для всех нас голосом революции, голосом советской Родины, голосом партии…

Моряки пели: «По морям, по волнам»; у красноармейцев были песни: «Белая армия, чёрный барон», «Мы красная кавалерия» и множество других. В заводских клубах слышалось:

«Мы - кузнецы…» И только особой комсомольской песни не было.

Ещё в апреле 1922 года один молодой слесарь горячо убеждал молодого поэта Безыменского написать такую песню:

- Напиши, обязательно напиши! Чтобы заря утренняя была, и мы все, и фронты, и фабрики…

А вскоре после этого Александра Безыменского вызвали на бюро ЦК комсомола, или, как говорили тогда, Цекамола, и поручили ему написать в трёхнедельный срок гимн комсомольцев.

- Помни, - сказали Безыменскому, - сейчас три часа дня. Через три недели, ровно в три часа дня, ты нам читаешь текст комсомольского гимна. Если ж ты напишешь его раньше, вызывай нас в любое время дня и ночи…

Возвращаясь домой, поэт придумал первые строчки песни. Той же ночью в Цека-моле раздался телефонный звонок:

- Песня готова!

И тут же, ночью, было созвано бюро.

Это было странное собрание. Слушатели сидели на столах и подоконниках. А посредине стоял «докладчик» и пел.

Когда он допел последний куплет, его попросили повторить… Затем «Молодую гвардию» пело хором всё бюро. А к утру к хору присоединились жильцы из соседних квартир.

Через несколько дней песню знали все комсомольцы Москвы. Через несколько недель - молодежь всей страны.

Прошли годы, полные бурных событий. Песня жила в стране. И по песне люди стали называть молодёжь, комсомольцев «молодой гвардией», связывая с этими словами представление о славных традициях комсомола. Боевое имя «Молодая гвардия» дали своей организации отважные юноши и девушки в захваченном врагами Краснодоне. Это название пролетело через десятилетия на крыльях песни.

И вы тоже, должно быть, любите песню «Молодая гвардия» и с волнением повторяете слова, которые пели и комсомольцы двадцатых годов и герои-краснодонцы:

Вперёд заре навстречу, товарищи в борьбе!

Штыками и картечью проложим путь себе…

Чтоб труд владыкой мира стал

И всех в одну семью спаял,

В бой, молодая гвардия рабочих и крестьян!

Ю. Новикова

Михаил Львовский

Рисунки В. Федяевской.

Машина шла во весь опор,

И снег слепил глаза,

Вдруг неожиданно шофёр

Нажал на тормоза.

Увидел он: над мостовой