Крис Ридделл - Юная леди Гот и Праздник Полной Луны

– Дорогу участникам конкурса кондитеров! – взмыл над толпой тоненький голосок Мальзельо.

Садовый дворецкий придержал двойные двери, и в шатер вошли кондитеры. Каждый нес большой поднос, на котором гордо возвышалось его конкурсное изделие.

Над толпою пронеслись ахи и охи. «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло!» – визгливо пропела леди Каролина. Кондитеры прошествовали к сцене и выложили свои шедевры на столешницу, водруженную на козлы перед лордом Готом.

Мэри Гекльберри запекла викторианский бисквит в глазури из белого шоколада, которому придала форму нового павильона принца-регента в Брайтоне. Она передала большой кондитерский нож своему помощники Голлидеру. Тот отрезал два кусочка и преподнес лорду Готу и леди Каролине.

– Хорошо пропеклось, – одобрил лорд Гот.

– Словно солнце мы похоронили в нем, – продекламировала леди Каролина и добавила: – Его душа широка, как его панталоны!

Голлидер тем временем отрезал кусочек от собственного пирога – ливерпульского клубничного рулета с распахнувшим крылья сахарным бакланом сверху.

– Хорошо пропеклось, – одобрил лорд Гот.

– Птица счастья завтрашнего дня! – восхищенно выпалила леди Каролина вместе с крошками. – И пахнет звездами и морем рулет морской из Ливерпуля.

Волостранники с тревогой взирали поверх своих запущенных бород, как лорд Гот и леди Каролина дегустировали их огромную ньюкаслскую ковригу с черно-белой шоколадной пропиткой.

– Хорошо пропеклось, – одобрил лорд Гот.

– Кто посмел огонь схватить? – заявила леди Каролина, украдкой поглядывая на Гота. – Чьею ловкою рукой он был выпечен – такой?

– Как я рада наконец с вами встретиться, дорогой лорд Гот, – промурлыкала Найджелина Сладстон-Лоджкин, подавая ему щедрый ломоть огромной помадки, выглядящей чрезвычайно гламурно благодаря украшению из пралине в виде двух ложек.

– Шарман, моя дорогая леди, – ответствовал лорд Гот. – Пропеклось по-настоящему хорошо.

– На мой вкус, суховато, – отрезала леди Каролина.

Горди Баранофф смотрел волком, пока лорд Гот и леди Каролина снимали пробу с его «Кухонного кошмара» – торта, покрытого перечной шоколадной глазурью с марципановыми фигурками.

– Не смущайтесь, – подбодрила его леди Каролина. – У вас такое богатое и живое воображение…

– Да я и не думаю, – отрезал тот. – Я всегда так выгляжу.

– Хорошо пропеклось, – одобрил лорд Гот.

Уильям Кейк передал Руби-буфетчице десертный нож.

– Отрежь ты первый кусочек, – улыбнулся он и погладил Тигра О'Тигра. – Ты мне очень помогла.

Вспыхнув от гордости, Руби отрезала два кусочка от кейкова иерусалимского торта с отпечатком одинокой ноги на глазури из зеленого карамельного сахара.

– Как? Уже в библейские времена кондитеры знали, каковы зеленой Англии луга? – изумилась леди Каролина.

Лорд Гот закатил глаза.

– Хорошо пропеклось, – одобрил он.

Наконец они подошли к Крестону Крутчу, стоящему с края стола.

Его творение было больше всех остальных, и его густая желтая обливка на вид скорее разочаровывала.

– Это мой «Сливовый пудинг на случай заварушки», – пояснил он. – С газонепроницаемым заварным кремом.

Московитая утка Пушкин утвердительно кивнула.

И тут снаружи раздался протяжный вой, двустворчатые двери шпигель-шатра распахнулись настежь, и в него ворвались два огромных пуделя, черный и белый. За ними поспешала в полном составе «Ночная бакалея»: Дидье Дангль, Жерар Доппельмусс и пилот воздушного шара мадам Панта Грюэль.

– Всем оставаться на местах! – провозгласила она.

Пудели захлопнули двери изнутри и замерли, никого не выпуская.

– Праздник Полной Луны отменяется!

Ночные бакалейщики расправили свои черные плащи и, взмыв в воздух, пронеслись над обомлевшими поселянами и окружили кондитеров.

– Что вам угодно? – произнес лорд Гот. Его глаза потемнели от ярости.

Дидье Дангль приземлился на один конец стола, Жерар Доппельмусс – на другой, а мадам Панта Грюэль спикировала прямо перед лордом Готом. Повара испуганно столпились позади него.

Ада отбежала к концу стола, твердо сжимая в руке фехтовальный зонтик. Посмотрев в зеркала, она убедилась без особого удивления, что «бакалейщики» в них не отражаются.

– Нам просто угодно отхлебнуть крови лучших кондитеров Англии, – ответила Панта, обнажив в улыбке белые заостренные зубы. – Она самая вкусная.

– Мы… как это говорится? Вампиры-гурманы, – пояснил Дидье Дангль, подмигивая Найджелине Сладстон-Лоджкин.

– Мы пьем кровь лишь шеф-поваров, – добавил Жерар Доппельмусс, мечтательно поглядывая на Волостранников. – И то не всех, а с большим разбором.

– Но раз уж вы здесь все выстроились в ряд, – подытожила Панта с кривой улыбочкой, – то мы, пожалуй, и начнем по порядку.

– Ада, пора! – крикнул предводитель ряженых из середины испуганной толпы.

Та вскочила на стол, быстро обогнула павильон принца, легко перескочила через раскинувшего на ливерпульском рулете сахарные крылья баклана и ловко увернулась от ньюкаслской ковриги.

Яростно взвизгнув, мадам Панта Грюэль попыталась схватить Аду за лодыжку, но промазала, смахнув лишь миндальные ложки с огромной помадки.

Ада пронеслась мимо «Кухонного кошмара» и использовала отпечаток ноги на «Иерусалиме», чтобы подпрыгнуть повыше и уклониться от рук Дидье Дангля.