Крис Ридделл - Юная леди Гот и Праздник Полной Луны

– По правде сказать, я сейчас немного занят со всеми эти предпраздничными хлопотами… надо распорядиться насчет доставки шатра, раскраски почтовых карет, собрать деревенский оркестрик, не говоря уж о… о прочем, – закончил он загадочно.

Затем повернулся к Аде и похлопал ее по руке.

– Но я обещаю подумать над этой проблемой. А теперь, с вашего позволения, мисс Гот, я откланиваюсь и направляюсь в деревню на уроки танцев. А потом мне еще надо сплести мою соломенную юбочку.

Остаток дня Ада и Эмили посвятили изучению буйных Тылов внешнего сада (бескрайних). Это была любимая Адина часть поместья. Возможно, потому, что Метафорический Смит, – знаменитый ландшафтный архитектор, трудившийся над Грянул-Гром-Холлом, – так и не довел работу до конца В центре его находился Потайной сад, из которого маленькая калиточка вела в Самый потайной сад. Там-то Ада с Эмили и выращивали самые необычные растения, обнаруженные ими в Гармонической теплице [5]. Заигравшись, они потеряли счет времени и домой вернулись уже впотьмах. Они решили не идти через кухни, где сейчас должно быть столпотворение гастрономических маэстро, а залезли через византийское окошко венецианской террасы, расположенной в западном крыле.

– Нет, ну надо же – слоеный огурец с шоколадным запахом! – все никак не могла успокоиться Эмили.

– Увидимся за завтраком, – попрощалась с ней Ада на ступенях лестницы.

– Надо будет еще пурпурную герань пересадить, – напомнила Эмили, уже отправляясь к себе в восточное крыло.

Ада тем временем забралась по лестнице в свои комнаты на втором этаже западного крыла. Ей хотелось, по примеру Люси Борджиа, въехать вверх по перилам, но гувернантка считала, что Ада еще не совсем готова для уроков левитации. Девочка открыла дверь своей преогромной спальни, проскользнула внутрь и убедилась, что ужин уже ждет ее на не-только-журнальном столике. Усевшись, она подняла большую крышку, которой был накрыт поднос. Пахнуло́ костром, и над подносом поднялось облачко мягкого пара. Ада оглядела поднос. На нем стоял небольшой стеклянный чайник с носиком в виде соловья. Чайник тихонько булькал, потому что он возвышался над зажженной свечой, а пар из клюва соловья выходил с мелодичным и грустным свистом. Тут была суповая тарелка, а по другую сторону от него помещалась ложка на ковре из желтой соломы. Перед чашкой лежала карточка:

Ада вылила содержимое чайника в тарелку и зачерпнула ложку горячей терпкой жидкости. И убедилась, что такого превосходного супа в жизни еще не пробовала.

Лишь разделавшись с ним, она вспомнила, что карандашик Эмили по-прежнему висит у нее на шее. Она взяла в руки карточку, перевернула ее и написала:

Затем положила карточку рядом с опустевшими тарелкой и чайником, задула свечу и снова накрыла поднос серебряной крышкой. Потом бросила взгляд на пятнистый диван и убедилась, что Мэрилебон выложила на него черную бархатную накидку.

– Надеюсь, тебе лучше, – обратилась Ада к двери стенного шкафа.

В ответ донеслось тихое урчание.

– Я оставлю для тебя экземпляр папиной книги на каминной полке.

Ада облачилась в накидку, подхватила свой фехтовальный зонтик и отправилась на крышу.

Стояла чудесная прозрачная ночь, молодая луна освещала богато украшенные каминные трубы, отбрасывавшие причудливые тени на покатую черепицу.

Ада вперила взгляд в маленькую башенку над центральным куполом Грянул-Гром-Холла. Ее оконце было темно – значит, Люси Борджиа еще не вставала.

Лишь тогда она обратила внимание на странный предмет, промелькнувший на фоне луны. Ада пригляделась. Предмет рос по мере приближения. Да это же монгольфьер! В отблеске языка пламени, вырвавшегося из горелки, она успела разглядеть три фигуры. Белолицые и темноглазые, они высматривали что-то внизу. Как только воздушный шар поравнялся с крышей, одна из фигур высунулась из корзины.

– Эй, девочка! – закричала фигура, обращаясь вниз к Аде. – Скажи: это часом не Грянул-Гром-Холл?

– Дом, где обитает знаменитый певец велосипедизма, лорд Гот! – добавила другая фигура, поправляя очки.

– Да, это Грянул-Гром-Холл, – подтвердила Ада, делая шаг назад и покрепче сжимая зонтик, потому что воздушный шар опустился еще ниже, проплыв над четырьмя «Братьями Гримм и сестрами Джолли». – А лорд Гот – мой отец.

– Так ты, значит, и есть юная Гот, – произнесла мягким, обволакивающим голосом третья фигура, обряженная в огромный пудреный парик и черный шелковый шарф.

Присмотревшись, Ада обнаружила, что корзина доверху забита разнообразной бакалеей: длинными хлебами, бутылками золотистого масла, копчеными колбасками, перевязанными крест-накрест. То, что не помещалось внутри корзины, висело снаружи, в притороченных мешках.

– Дидье Дангль и Жерар Доппельмусс, ночная бакалея, – важно произнес человек в очках.

Похоже, он тоже носил парик, но Ада не была в этом уверена.

– А это – наш пилот, мадам Панта Грюэль.

Все трое медленно кивнули и холодно посмотрели на Аду. Никто не улыбался. Шар тем временем перевалил через «Старого куряку», и Ада услышала из корзины какое-то сопение.

– Мы должны кое-что доставить, – сказал Дидье Дангль, – участникам конкурса кондитеров.

Он взглянул на листок «Лондонского обозрения», зажатого у него в руке, и продолжил:

– Насколько нам известно, это самые выдающиеся кулинары на свете.

– Крестон Крутч действительно очень хорош, – согласилась Ада. – Насчет остальных сказать я ничего не могу, но выглядят они впечатляюще.

– Вот здорово, – прошелестела мадам Панта.