Сергей Баруздин - Страна Комсомолия

— Братцы, не стрелять! — шепнул Ваня Стрехов, отчаянный командир наш, комсомолец. — Я сейчас…

Мы поначалу даже не поняли: почему не стрелять? Лучше умрём, а в плен врагам не сдадимся.

А Ваня шмыгнул куда-то и вдруг тащит бидон. «Давай, сестрица, спички!» — шепчет.

Плеснул он из бидона керосин прямо перед окнами, у которых мы засели. Я — за спички. Вспыхнул огонь, взметнулось пламя.

Тут даже беляки растерялись, стрелять перестали. Что, мол, такое?

А мы тем временем через сени, коровник, задними дворами — и к своим! Перехитрили белых! А наутро собрались с силами и выбили их из села…

Потом послали меня, красную санитарку, на съезд комсомола. В Москву. Это уже Третий съезд комсомола был.

Тут на съезде и я Владимира Ильича Ленина увидела. Да так близко, что и сейчас вижу его словно живого.

Ленин на съезде с речью выступал. Говорил о наших комсомольских делах и задачах. И ещё тогда, хотя вокруг война шла, сказал, что надо молодым учиться. Без ученья, знаний коммунизм только пожеланием останется. Так говорил Ленин.

А съезд наш был как раз там, где сейчас Театр ленинского комсомола находится. На улице Чехова, знаешь?

— Конечно, знаю, — сказал Алёшка. — Рядом с кинотеатром, «Россия» и памятником Пушкину.

— После съезда опять мы, комсомольцы, разъехались по фронтам. И воевали, пока всех врагов не разбили…

А под конец гражданской я встретилась опять с дедушкой твоим…

И как встретились! Прямо в бою. Я раненых перевязывала. Одного, другого, третьего забинтовала, а тут командир кричит мне:

«Давай скорей сюда!»

У меня ещё — на очереди. На траве лежат.

«Не могу, — говорю. — Подождите чуток».

«Давай сюда! Срочно! Кому говорю!» — прикрикнул он.

Подбежала я.

«Перевяжи, — говорит командир и показывает на бойца в будёновке, в длинной такой шинели. — Сейчас садануло, видишь, в плечо. Посыльный из штаба…»

В горячке и не разглядишь, а тут стала я его перевязывать и глазам своим не поверила. Он! Дедушка твой…

Вот так и свиделись. Отлежался он у нас, поправился, а после его секретарём комсомольским избрали. В нашем полку.

А война закончилась — новые дела.

Где нас, комсомольцев, тогда не было.

Надо было восстановить страну после войны, после разрухи.

И не просто восстановить, а построить новую — новые заводы, фабрики, железные дороги, города, деревни.

И в деревне мы с кулаками боролись, а потом поехали на Магнитку — там знаменитый магнитогорский комбинат строили. Металлургический. Вторая комсомольская домна.

Тут уже мы всё время вместе с твоим дедушкой были, не как на войне.

С утра работаем, а вечером — концерты… Какие там концерты: кто во что горазд…

Я, конечно, в хоре. Дедушка твой — на гармонике. Он ещё в гражданскую научился…

И вот поём:

Любимая комсомольская песня у нас была!

Вот там-то, на Магнитке, и родилась у нас дочка — твоя мама. Шутя, так и говорили все: «Папа — комсомолец, мама — комсомолка, место работы — Комсомольская домна, Комсомольская дочка!»

А после Магнитки — Дальний Восток. Комсомольцы в тайге первый свой город заложили — Комсомольск-на-Амуре…

Всю страну, всю жизнь переделывали тогда люди. И мы, комсомольцы…

Много потрудился комсомол в те годы. Вот и получили мы вторую большую награду — орден Трудового Красного Знамени. За революцию и гражданскую войну — орден Боевого Красного Знамени. А за то, что разрушенное хозяйство восстановили после войны и что построили новое, чего раньше не было, — орден Трудового Красного Знамени. Вот какие награды мы получили.

— И ты? — спросил Алёшка.

— И я, и все комсомольцы, — сказала бабушка.

Настала папина очередь.

— Давай поговорим?

— Поговорим, — сказал папа.

— Ты мне расскажи, как всё дальше было — о комсомольцах, — попросил Алёшка.

— В мои годы в комсомоле уже были не сотни, не тысячи, а миллионы людей. Если не изменяет память, почти пять миллионов молодых рабочих, пограничников, колхозников, студентов, лётчиков, моряков, строителей… Это они и заводы автомобильные строили — в Москве и Горьком, и Московское метро, и Сталинградский и Харьковский тракторные заводы.

И всё же я не с этого начну, а с другого, более позднего.

Двадцать второго июня сорок первого года началась война с Германией. Такой страшной войны ни у одной страны ещё не было.

Меня в комсомол приняли как раз перед войной, в Красной Армии. И вот в Таллине первая бомбёжка. Немцы с самолётов обстреливают нас, бомбы бросают. А наши ребята не только от фашистов отстреливаются, а и жителей спасают. На железнодорожной станции мы ребятишек в эшелон грузили, когда туда немцы налетели. Двадцать вагонов ребят. Женщины с ними, старики. Под немецкой бомбёжкой отправили мы эшелон в глубь страны. Спасли от фашистов.

И не только у нас в Таллине было так.

Четыре трудных года шла Отечественная война, и все четыре года люди наши, весь народ стоял насмерть, защищая Родину. А коммунисты и их младшие братья и сёстры — комсомольцы — были первыми в боях.

Они воевали под Киевом и Москвой, Ленинградом и Одессой, Севастополем и Сталинградом. Они воевали на фронте и в тылу врага — в партизанских отрядах…

Ты слышал о Зое Космодемьянской, Лизе Чайкиной, Александре Матросове, Викторе Талалихине, Тимуре Фрунзе, Марии Мельникайте, молодогвардейцах? Все они были комсомольцами.

— Слышал, — согласился Алёшка, — но не о всех.

— А ведь тебе надо знать обо всех, и даже о тех, о которых я не говорил, — сказал папа.

— Надо, — признался Алёшка.

— А о Саше Чекалине слышал? — спросил папа.

— Конечно, слышал! Мама Саши Чекалина у нас в, «Дружбе» работает, в кинотеатре. Она рассказывала нам про Сашу…