Наталья Крудова - Из какого копытца напиться

Толя ответил недовольно:

— Они цыплят таскают.

Согнул ружье и выкинул из него гильзу в огород.

— И много он у тебя цыплят потаскал?

— У нас пока нет, а тамока утенка сцапал.

— Хочешь, научу, чтобы в поселок ни одна из этих птиц не залетала? — спросила мама.

— Но!

— Мы их к делу приспособим. Не помню, как эти птицы называются. По-моему, судя по крику, канюк. Только не ястреб, я знаю. Поля сусликами здесь кишат. Вдоль дорог как столбики они наставлены. Вот мы канюков и заставим истреблять сусликов…

— Вы живы? — спросила, подходя, тетя Зита. — Слышу, Тамара говорит бодро, а то не знала, куда бежать за помощью.

Толя спрятал ружье на старое место, хотел сесть на ступеньку, чтобы слушать дальше, но мама сказала:

— Можно хоть в дом войти, Толя? Мы очень устали.

— Но! Идите, — не очень радушно, но без открытого недовольства, сказал Толя. — А вон и мамка идет! — закричал вдруг он и так хорошо и никого не стесняясь улыбнулся.

Потом он, оттолкнувшись, далеко, почти до калитки, отпрыгнул с крыльца.

Оказалось, что мы приехали некстати, в день рождения хозяйки. Нам троим хотелось одного — попить чаю и лечь, но в доме была только одна комната, до половины разгороженная печью.

— Может, мы в сарае постелим сенца и ляжем? — спросила мама Татьяну Фадеевну.

— Сарая нет, а баньку мы вчера топили, в ней сыро еще. Да ничего. Ненадолго бабушки придут, посидят, чайку выпьем и разойдемся к приходу коров. Всем доить надо и вставать рано. В восемь коров опять на пастбище погонят, чтоб не в темноте.

— Разве на ночь у вас не в хлеву корову держат? — спросила тетя Зита.

— Зачем? Травы полно. Ночи теплые.

У дома, газанув, остановилась машина.

— Может, папка? — крикнул Толя и, бросив лепить из теста фигурки, выскочил из-за стола.

— Толька, руки об рубашку не вытирай! Все надеется, что отец приедет. Да ему до октября не выбраться. Я уже привыкла. Осенью побудет месяц дома, а на зиму опять к лошадям на тебеневку. Вы приезжие, я забыла. Зимой у нас лошади сами пасутся. Ногами снег разрывают, оголяют старую траву. Вы учительницей к нам? — спросила Татьяна Фадеевна тетю Зиту.

— Нет, я за травами приехала.

Татьяна Фадеевна спрашивала между делом, подкидывая в печь дрова, раскладывая тесто на доске. Мама и тетя Зита тоже лепили крендельки. А я боялась что-нибудь сделать не так и ничего не делала.

Толя крикнул в открытое окно:

— Мам, дрова привезли. Сбросили плохо, коровы не пройдут. Не успеть одному, выдь-ка.

— Можно, я?

— Конечно, девочка. А… Кира, вот спасибо, а то не успеть мне до бабушек.

Мы долго молча перекидывали розовые поленья с дороги к изгороди. Все время скулила собака.

— Чего он худой у вас такой? — спросила я у Толи.

— Некогда им заниматься. Со скотиной не успеваем справляться. Кто-то бросил его из туристов, а стрелять жалко. Я спускаю его на ночь. Он кормится сусликами, если проворства хватает.

— Когда мы в своем доме жить будем, отдай его мне.

— Да бери хоть сейчас. Это твоя мама учительницей будет?

— Моя. А скоро папа приедет.

— А он кем будет?

— Не знаю. Он специалист по насекомым, змеям.

— А он паутов извести может?

— Пауков?

— Не-а. Так и называется: паут. Ну, по-вашему, оводы. Они лошадей так изводят! Иногда лошадь даже в пропасть кидается от боли.

— Наверное, папа знает, как привлекать полезных насекомых и изводить вредных.

Мы сидели за выдвинутым на середину столом. Татьяна Фадеевна и две бабушки пили чай из блюдец, Толя макал булочки — каральки, как называла их Татьяна Фадеевна, — в мед, громко облизывал пальцы, и никто не делал ему замечания. Я понимала, что нехорошо облизывать пальцы, но без замечаний чувствовала себя спокойней.

— Сынок! Завтра ты на пасеку поедешь. В двух ульях завелись матки-трутовки.

— Угу!

— А мне можно? — спросила я.

— Угу, — ответил Толя.

— Ты потом, Толюшка, Кире родовой кедр покажи и про копытце расскажешь.

— А что за копытце? — спросила мама.

А я подумала: «Вот попить бы из какого-нибудь копытца, чтобы сразу стать врачом».

— У нас примета: если в след от лошадиного копыта в горах посадить кедр, то он обязательно приживется. А так трудное дерево для посадки. А родовой кедр у нас в голодное время всю деревню спас. Орехи с него делили, прямо со скорлупой толкли, ни у кого дети не умирали в голод. В соседних деревнях…

— Про голодное время я не говорю, а так раньше лучше жили. Сейчас одну, две коровы держат, а раньше меньше пяти и не было коров у хозяина, — сказала одна из бабушек.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел алтаец. Крепкий, с открытым и добрым лицом.

— На минуту, к сожалению, Татьяна Фадеевна. Приехал лошадь сменить: загнал почти. Ушли из поселка лошади, для конного завода отобранные. Послезавтра машина за ними из Барнаула придет. Такого позора еще не было. Может, догоним!

— В ночь, господи! — сказала одна из бабушек. Мы сидели, боясь поднять глаза.

— Так я, Татьяна Фадеевна, с подарком к вам.

Он полез за пазуху и вытащил оттуда блеснувшую мехом шкурку.

— Что ты, Игнат! Соболя не возьму! Куда мне? Жене подари!

— Обидите, очень обидите, Татьяна Фадеевна!

Игнат поцеловал хозяйку, принявшую подарок, и пошел к двери.

— Постой, ты меня тоже обидишь. Знаю, что некогда, за стол не зову, а вот с собой — погоди секунду — заверну баранины кусок и каральков.

— Можно вас на минуту? — позвала Игната тетя Зита голосом неестественным и, как в разговоре с Борисом Сергеевичем, покрылась красными пятнами.

— Спешу я, — неохотно отозвался Игнат, но вышел за дверь с тетей Зитой.

Мама вытянулась в струнку и побледнела. Толя стал надевать ватник, а Татьяна Фадеевна торопливо накладывала в мешочек еду и ответила бабушке:

— Говорите, теперь хуже живем! Может, и не так зажиточно, а нищих-то нет. Как-то и дико было бы их теперь увидеть, срамно.

— Мам, — не дал возразить бабушке Толя. — Коровы идут.

— Постоят, ничего, что-то рано их сегодня пригнали.

Тетя Зита вернулась с очень злым Игнатом.

— Чтобы эти банки с кислотой завтра же в правлении у меня стояли. Ясно?

— А вы кто? — спросила тетя Зита.

Толя облизал палец и сказал:

— Чудная, председателя не знаете?

Вдруг во дворе очень закричала корова — прямо заревела, раздался топот, блеяние и крики гусей. Мы все выскочили во двор. Татьяна Фадеевна с председателем, а за ними Толя побежали к навесу.

Я увидела, что из-под навеса выскочила рыжая с белыми пятнами корова, за ней большой теленок и высыпали овцы. И все они побежали от дома. Корова бежала тяжело из-за полного вымени, но теленок с овцами ее не перегоняли.